– До завтра, – весело сказала она и отправилась на кухню поговорить с поваром.
– Вот это женщина! – проворчал дядя Тромп. – Слава Богу, на мне одеяние священника, я стар, счастливо женат и глух к искушениям дочерей Евы. – Послышались насмешливые сочувственные возгласы: к этому времени дядя Тромп стал дядей для всех. – Ну хорошо! – Он неожиданно стал строгим. – Беговые туфли, ленивые молодые псы! Всем! Десять миль быстрым бегом до ужина!
Когда они спустились к завтраку, Хайди, веселая, яркая и улыбающаяся, ждала их. Она отвечала на вопросы, раздавала почту из дома, быстро и без суеты решала десятки мелких проблем, а после еды отвела их на стоянку автобуса.
Большинство спортсменов из разных стран уже приехали, в деревне царило сдержанное возбуждение, мужчины и женщины в спортивных костюмах бегали по улицам, переговаривались на многих языках, по их молодым лицам было видно – они в превосходной физической форме, это сквозило в каждом их движении. Когда приехали на стадион, всех поразили его размеры. Овальную беговую дорожку, поле и трибуны окружало множество спортивных сооружений, залов, крытых бассейнов. Ряды сидений, казалось, уходили в бесконечность, а олимпийский алтарь в дальнем конце с еще не зажженным факелом придавал ощущение религиозной торжественности этому храму, посвященному преклонению перед телом человека.
Им потребовалось целое утро, чтобы все увидеть, и у них возникли сотни вопросов. Хайди отвечала на все, но не раз Манфред обнаруживал, что она идет с ним рядом, а когда они говорили по-немецки, это создавало ощущение интимности, даже в толпе. И это не было плодом его воображения: Рольф тоже заметил особое внимание, проявленное к Манфреду.
– Как тебе понравились уроки немецкого языка? – невинно спросил он за ланчем, а когда Манфред огрызнулся, улыбнулся, нисколько не раскаиваясь.
* * *
Хозяева предоставили им спарринг-партнеров из местных боксерских клубов, и все последующие дни дядя Тромп жестко выводил их на пик формы.
Манфред обрушивался на противников, наносил удары по толстым щиткам на их груди и голове так, что даже с такой защитой никто не выдерживал больше одного-двух раундов, потом сдавался; а когда он возвращался в свой угол и осматривался, то обычно обнаруживал поблизости Хайди Крамер: безупречная шея залита румянцем, странно напряженное выражение невозможно голубых глаз, губы слегка раздвинуты, кончик розового языка просунут между острыми белыми зубами.
Однако лишь на пятый день тренировок он оказался с ней наедине. Манфред только что закончил напряженную тренировку в спортзале, принял душ, переоделся в серые брюки и университетский свитер и вышел через главный вход стадиона. И уже почти дошел до стоянки автобуса, когда Хайди окликнула его и подбежала.