– Естественно, полковник Больдт, но сделайте все, что в ваших силах, а фройляйн Крамер будет ежедневно докладывать полковнику Больдту о прогрессе в отношениях с субъектом.
* * *
Семьи Кортни и Малкомсов предпочли остановиться не в Олимпийской деревне, а в роскошном отеле «Бристоль», хотя Дэвиду Абрахамсу пришлось подчиниться тренеру и поселиться вместе с товарищами по команде, так что в дни напряженных тренировок перед открытием игр Шаса его почти не видел.
Матильда Джанин уговорила Тару сопровождать ее на тренировки легкоатлетов, а взамен пообещала ходить с ней на поля для поло, так что большую часть времени девушки стремительно носились от обширного Олимпийского комплекса к ипподрому – Тара водила «бентли» отца только так.
Короткие перерывы между тренировками и размах подготовки к играм не повредили Дэвиду – совсем напротив. За эти дни он показал несколько отличных результатов и упорно сопротивлялся предложениям Матильды Джанин улизнуть вечером «на часок-другой».
– У тебя отличные шансы, Дэви, – сказал ему тренер, останавливая секундомер по окончании последней перед официальным открытием игр тренировки. – Сосредоточься на этом, и привезешь домой какую-нибудь бляху.
И Шаса, и Блэйн были довольны пони, предоставленными немецкой стороной. Как и все остальное в конно-спортивном комплексе – конюхи, стойла, упряжь, – все было безупречно, и под железной рукой Блэйна команда сосредоточилась на подготовке, превратившись в тесно связанную и скоординированную когорту всадников.
В промежутках между долгими тренировками они наблюдали за командами, с которыми им предстояло встретиться. Американцы, не считаясь с расходами, перевезли через Атлантику собственных лошадей. Аргентинцы поступили еще предусмотрительнее: они привезли не только лошадей, но и конюхов-гаучо в шляпах с плоскими полями и в кожаных брюках, украшенных серебряными заклепками.
– Эти две команды победить нелегко, – предупредил Блэйн. – Но и немцы удивительно хороши, и англичане, как всегда, работают много и упорно.
– Если чуть-чуть повезет, мы сможем побить их всех, – поделился своим обширным опытом Шаса.
Только Тара восприняла это хвастовство серьезно, когда с трибуны смотрела, как он несется по полю, высоко сидя в седле, этакий прекрасный молодой кентавр, стройный и гибкий, и его белые зубы сверкают на загорелом лице.
«Он такой воображала, такой самоуверенный, – думала она. – Если бы я могла просто не обращать на него внимания. Если бы жизнь не была такой скучной, когда его нет рядом».
* * *
К девяти утра первого августа 1936 года олимпийский стадион, самый большой в мире, заполнило более ста тысяч зрителей.