Манфред ногой перевернул бабуина и удовлетворенно хмыкнул. Особая пуля с полым наконечником точно так же разрежет голову человека. С трехсот метров ружье било с точностью до ширины пальца.
– Теперь я готов, – сказал Манфред и начал спускаться с горы.
* * *
Шаса не был дома в Вельтевредене и не видел Тару с тех пор, как они с Блэйном, обнаружив кражу оружия, прилетели на «рапиде» из Претории.
Все это время он не выходил из помещения Главного управления уголовного розыска. Ел в полицейской столовой и несколько часов спал в комнате отдыха, устроенной над инструктажной спецоперации. Остальное время он непрерывно готовился к проведению полицейской облавы.
Только в одной Капской провинции предстояло иметь дело со ста пятьюдесятью подозреваемыми, и на каждого следовало выписать ордер, отметить вероятное местонахождение субъекта и снарядить туда офицеров полиции для проведения ареста.
Воскресенье было выбрано сознательно, потому что все субъекты, набожные католики, принадлежащие к Голландской реформистской церкви, утром обязательно должны были прийти в церковь. Можно с большой степенью надежности установить, где они будут находиться, а настроившись на мессу, они не станут сопротивляться аресту.
Только днем в пятницу Шаса вспомнил, что завтра день рождения его дедушки, и из оперативной комнаты в полиции позвонил Сантэн в Вельтевреден.
– О chе́ri, какая жалость! Сэр Гарри очень огорчится. Он с самого приезда каждый день спрашивает о тебе – и мы все так ждали встречи с тобой.
– Прости, мама.
– А ты не можешь вырваться к нам – хоть на час?
– Это невозможно. Поверь, мама, я разочарован не меньше.
– Тебе не обязательно подниматься на гору, Шаса. Просто выпей с нами в Вельтевредене бокал шампанского перед нашим выходом. Можешь сразу вернуться и заняться тем, что так важно. Ради Бога, chеri, ты ведь постараешься?
Она чувствовала, что сын колеблется.
– Будут Блэйн и фельдмаршал Сматс. Оба обещали. Если приедешь к восьми, чтобы поздравить деда, обещаю, что в восемь тридцать сможешь отправиться обратно.
– Хорошо, мама, – капитулировал он и улыбнулся в телефон. – Разве тебе не скучно всегда добиваться своего?
– Я привыкла, chеri, притерпелась, – ответила она со смехом. – До завтра.
– До завтра.
– Я люблю тебя, chеri.
– И я люблю тебя, мама.
Он повесил трубку, чувствуя себя виноватым из-за того, что уступил, и собрался позвонить Таре и сказать, что не сможет сопровождать ее на пикник, но тут его позвал один из сержантов.
– Командир эскадрильи Кортни, вам звонят.
– Кто?
– Женщина. Она не назвалась.
Шаса улыбнулся, идя через комнату. Тара опередила его и позвонила первой.