* * *
Манфред Деларей всю ночь пролежал в укрытии. На рассвете он встал, помахал руками, сделал несколько наклонов и поворотов, чтобы размять мышцы и прогнать холод, который сквозь толстое пальто проник до самых костей. Отойдя на несколько шагов, опустошил мочевой пузырь.
Потом он снял пальто и свитер – и то и другое было куплено у старьевщика на Параде[97]. На них не было никаких ярлыков, и проследить происхождение одежды не представлялось возможным. Манфред свернул их и спрятал под камнем. Потом вернулся в свое убежище и лег на брезент. Несколько травинок закрывали поле зрения, он сорвал их и прицелился в начало тропы.
Цель он видел ясно, ничто ее не загораживало. Манфред послал патрон из магазина в затвор «маузера», на глаз проверил, как тот лег на место, и передернул затвор.
Снова прицелился и на этот раз зацепил пальцем задний курок. Послышался легкий щелчок. Большим пальцем Манфред отвел предохранитель и положил ружье на брезент перед собой.
Лежал он совершенно неподвижно, терпеливый, как леопард на дереве над водопоем, – живыми оставались только желтые глаза. Ни на мгновение не расслабляясь, он позволял часам проходить.
Это произошло с внезапностью, которая застала бы другого наблюдателя врасплох. Ничто не предупредило Манфреда – ни голоса, ни звуки шагов, слишком велико было расстояние. Неожиданно в начале тропы показалась человеческая фигура – силуэт на голубом небе.
Манфред был готов к этому. Одним гибким движением он поднес ружье к плечу, и его глаз привычно посмотрел в прицел. Настраивать прицел не требовалось, изображение человека мгновенно появилось в поле зрения, увеличенное и резкое.
Это был старик, худой, узкоплечий, в белой рубашке с расстегнутым воротником, в пожелтевшей от старости шляпе. Его серебристая бородка сверкала на ярком весеннем солнце. В неподвижном перекрестье прицела оказалась узкая грудь, на ладонь ниже треугольника расстегнутого ворота. С ног не сбивать, решил Манфред, бить в сердце.
Он спустил курок. Грохот ударил по барабанным перепонкам, а ложе – в плечо.
Он видел, куда попала пуля. Она пробила белую рубашку на тощей старой груди, и прицел настолько обострил зрение Манфреда, что он видел, как вышла пуля. В длинной полоске крови и обрывков плоти, похожей на перо фламинго, она вылетела из спины старика; тело упало на траву, но облако крови осталось, оно еще тысячную долю секунды висело в утреннем воздухе, потом опало.
Манфред вскочил и побежал. Он заранее прошел весь путь отхода к «моррису», а свирепое возбуждение придавало силы и резвости его ногам.