– И как же звучит этот диагноз? – поинтересовался Герман.
– «Расстройство привычек и влечений», – ответила Сима. – И относится все это к группе нервных и психических болезней, между прочим!
– И ты заболеть не хочешь? – спросил Герман, тоже с интересом слушающий ее.
– Болеть всегда плохо, – ответила Серафима. – Нет, не болела, не болею и не хочу болеть. И к Гере я приехала только поговорить. И я вообще не обязана перед тобой отчитываться. У меня в жизни ничего не было, и вот получилось так, страсть накрыла с головой. Я…
– Не оправдывайся и не вини себя ни в чем. Забудь. Это я… – опустил голову Герман.
– Как врач говоришь? Как психотерапевт? – усмехнулась она.
– И как мужчина тоже. Все бывает…
– Да уж, как у нас, у мужчин, бывает, так это вообще! – согласился Владимир Всеволодович. – Бывает, так захлестнет, а переспишь, и…
– Давай без интимных подробностей! – попросил его Герман, покосившись на Симу.
– А мне интересно, – подбодрила она полковника.
– Не надо тебе знать про мужские чудачества, – не сдавался Герман.
– Это называется чудачества? Не знала. Вы все изменяете, и это грустно!
– Не все, – заверил ее Герман.
– Это тоже как врач говоришь? Ты имеешь в виду импотенцию? – спросила она.
– Нет, это точно, не все изменяют, – засмеялся Герман и тут же закашлялся.
– Ой! – испугалась Серафима. – Ты поаккуратнее, смеяться тебе нельзя!
– Ничего фактически не болит уже, – отмахнулся Герман, – я не собираюсь здесь разлеживаться. Терпеть не могу больницы.
– А я вот чувствую себя очень неуютно, – сказал полковник полиции.
– Чего так? – спросил Герман.
– Да между вами явно что-то происходит, я чувствую себя третьим лишним, – пояснил Владимир Всеволодович, – может, я пойду?
– Брось! Ты же слышал, у нее иммунитет к нервным и психическим заболеваниям! Все очень серьезно! Я подтверждаю, что девушка абсолютно здорова психически, а значит, и не влюблена! – снова засмеялся Герман.
Серафиме все-таки пришлось увидеть Криса Геннадьевича на своей работе. Как ни странно, но вел он себя вполне сдержанно и прилично. Лицо его выражало высокомерие и расстройство, на Симу он смотрел, как на досадное недоразумение в своей жизни.
– Благодаря вам, милая дама, я теперь под следствием, – сразу же высказал он претензию, пронизывая ее взглядом.
– Под следствием вы из-за самого себя! – резко оборвала она. – Как вы только смеете еще что-то говорить! Вы – маньяк!
– Ладно, я не ссориться пришел, пусть следствие разбирается, кто прав, кто виноват… я, может, и осознал, что… и признаю…
– Пусть, – согласилась Сима с каменным выражением лица, – разберется и накажет виновных.