На развилке Ливия выбрала западную дорожку, не ту, что вела к «маминому» маяку.
— Ливия, будь осторожна, — предупредил Йоаким, глядя в черную воду.
Глубина не превышала двух метров, но его пугали тени и холод там, внизу.
Йоаким хорошо плавал, однако в холодной воде купался неохотно, даже в самые жаркие дни.
Катрин уже взошла на холм и разглядывала окрестности. На севере виднелись безлюдные пляжи и рощи. На юге — луга и вдали несколько рыбацких хижин.
— Нет людей, — заметила она. — Я думала, пара соседей, по крайней мере, у нас будет.
— Их не видно за холмами, — возразил Йоаким и показал рукой в сторону северного пляжа. — Смотрите. Вы это видели?
Там были останки корабля на скалах всего в километре от маяка. Все, что осталось от потерпевшего бедствие судна: несколько выбеленных на солнце досок. Давным-давно корабль разбился о скалы и так и остался там. Его останки напоминали скелет древнего животного с торчащими наружу ребрами.
— Обломки корабля, — констатировала Катрин.
— Неужели они не видели маяка? — удивился Йоаким.
— Иногда и они не помогают. Особенно в шторм, — сказала Катрин. — Я с Ливией была там пару недель назад. Мы искали доски, но ничего не осталось.
Вход в маяк представлял собой арочный проем, заканчивающийся крепкой стальной дверью, так сильно проржавевшей, что от покрывавшей ее белой краски осталась лишь пара пятен. Замочной скважины в двери не было, ее запирал только ржавый навесной замок, но, когда Йоаким взялся за ручку, дверь не шелохнулась.
— Я видел связку с ключами в кухонном шкафу, — сказал он. — Надо ими попробовать открыть замок.
— Или позвонить в морскую службу, — сказала Катрин. Йоаким кивнул и отошел от двери. На самом деле маяки не упоминались в контракте на покупку земли и дома.
— Маяки не наши, мама? — спросила Ливия, когда они снова были на берегу.
В голосе ее звучало разочарование.
— Нет, — ответила Катрин. — Но зато нам не надо о них заботиться, не так ли, Ким?
Она улыбнулась мужу, и тот кивнул:
— С нас и дома хватит.
Пока он был у Ливии, Катрин перевернулась в постели, и, когда он лег, жена невольно потянулась к нему руками. Вдохнув ее запах, Йоаким закрыл глаза.
Только этого ему достаточно для счастья.
Жизнь в большом городе закончилась. Стокгольм остался маленьким серым пятнышком на горизонте, и воспоминания об Этель поблекли.
Покой.
Снова раздались стоны из комнаты Ливии, и он затаил дыхание.
— Мама!
На этот раз это был не стон, а крик. Йоаким вздохнул.
Катрин приподняла голову и прислушалась.
— Что? — сонным голосом произнесла она.
— Мама! — снова закричала Ливия.