Вадим услышал, как заплакал Алеша: тоскливо, с подвыванием, словно испытывал невыносимую боль. Он встал и подошел к ребенку, взял из его рук свой платок и вытер одну за другой обе щеки. Но они тут же снова стали мокрыми.
– Алешка, – Вадим присел рядом с его кроватью на корточки, – не у всех бывает отец. У меня его тоже нет. Понимаешь? Зато есть друзья.
– Точно, – бог весть как, но Максимка расслышал его шепот, – я у тебя есть!
– И я, – Вадим подумал и добавил совсем тихо: – И Алла…
– Она бросила меня, – голос малыша прозвучал обиженно.
– Нет, – Вадим погладил мальчика по голове, – она каждый день только о тебе говорит. С утра и до вечера.
– Она не приходит…
– Придет! Поверь, обязательно придет!
Алешка перестал лить слезы и доверчиво посмотрел на Вадима. Потом слабо улыбнулся и протянул ему мокрый платок.
– На!
– Оставь себе! У меня еще есть.
Вадим смотрел на Алешку и испытывал невероятное счастье от того, что ему удалось остановить поток отчаянных слез. Он считал это своей маленькой победой, неожиданным и невероятным достижением. Мужчина почувствовал, как на его плечо опустилась теплая рука. Вадим поднял глаза и увидел Валю.
А он уже и забыл о ней, забыл даже о том, где находится.
– Сейчас, – он кивнул ей, – я сейчас!
– Спасибо, – Алеша снова скомкал платок и спрятал его в кулачке, – я его высушу.
– Конечно, – Вадим улыбнулся, – и больше не мочи.
Спускаясь с крыльца больницы, Вадим увидел Бориса Кузьмича. Пожилой хирург, даже не одевшись, в одном халате стоял на морозе и втолковывал что-то Соколову, опущенные плечи и страдательное выражение лица которого выдавали в нем жалкого ипохондрика. За стеклом, в предбаннике, словно хищница в клетке, металась Маргарита Петровна, пытаясь разглядеть, что происходит на улице. Вадим приостановился.
– Вы соображаете? – от Бориса Кузьмича шел пар. – Это ваш сын!
– И что теперь?
– Ему нужна забота, а ваша жена психически больна.
– Не сомневаюсь, поэтому я и не жил с ней!
– Могли бы показать ее врачу, если не сомневались.
– Зачем? – он хмыкнул. – Она взрослый человек. Хватит того, что я ее содержал.
– Но с ней остался ребенок!
– Она нормально с ним обращалась…
– До поры до времени! Ребенок брошен. При живом отце. Вы это понимаете?
– Я не могу, – мужчина беспомощно развел руками, – у меня работа.
– При чем здесь ваша работа?!
– Через два месяца уезжаю в Германию. Я получил грант!
– Алеша, дай бог, выздоровеет к этому времени, – терпение врача поразило Вадима, – заберете ребенка с собой. Ему не повредит смена обстановки.
– Что значит, «дай бог»?
Соколов насторожился, почувствовав подвох, его крысиные глазки забегали.