(Продолжение. Начало в №21)
Адвокат для СССР
Но какая Гитлеру разница, будет с нашей стороны повод для провокаций или нет? Если немцы хотят выставить нас агрессором, им ничего ни стоит самим устроить любую провокацию. Как они легко сделали на своей территории в немецком городе Гляйвиц, когда в 1939 году эсэсовская спецкоманда захватила немецкую радиостанцию, а нападавшими объявили поляков. И население Германии в это поверило.
Конечно, независимо от возможностей немцев в этом деле командованию РККА в любом случае не следовало облегчать им жизнь и самим давать такой повод. Соблюдать осторожность необходимо было в любом случае.
Да, немцы могли и наверняка хотели бы нечто подобное провернуть и против СССР. Но теперь Гитлеру с Геббельсом надо было убеждать не только родных немцев, безоглядно верящих фюреру. Теперь у них появилась огромная проблема – если такую провокацию проводить, то выполнять её следовало идеально, без сучка и задоринки, причем в крупном масштабе. Чтобы те силы на внешнеполитической арене, которым она предназначалась, поверили в неё на 100 процентов.
Дело в том, что к лету 41-го у СССР появился строгий и пристрастный защитник, которому уже нельзя было пустить пыль в глаза халтурой типа Гляйвица. Защитник, которому в своих коренных интересах непременно требовалось установить правду и который, образно говоря, нотариально обязан был засвидетельствовать подлинность или ложность акта советской агрессии против Германии. Как ни странно, этим защитником стал наш старый враг и главный союзник Германии по Тройственному пакту – милитаристская Япония.
Чтобы понять столь парадоксальный момент, необходимо уяснить особенности взаимоотношений Германии и Японии к июню 1941 года. Точнее - что сделал в лагере наших врагов заключенный 23 августа 1939 года советско-германский пакт о ненападении. Многим сейчас это трудно разглядеть из-за огромного объема грязи, вылитой на советскую сторону и лично Сталина по этому случаю. Эта злоба понятна – пакт испортил малину почти всем врагам СССР.