Но волновался я напрасно. Они пошептались еще минуту, после чего Элиза ушла. Вальтер же остался сидеть у очага. Я слышал, как он наливает себе вино и шумно глотает, затем наливает снова. Совершенно очевидно, он пытался утопить свое горе, старался держаться. Он продолжал пить, разговаривая с самим собой. Через некоторое время его бормотание перешло в слезы. Вскоре он зарыдал.
Я больше не мог этого выносить. Я оторвал голову от стола и повернулся к нему.
«Герр Вольфрам, — спросил я, — что происходит?»
Лицо его было залито слезами, слезы скатывались в бороду.
«О друг мой, — произнес он, покачав головой, — я не могу объяснить. Эта ночь полна невыразимой скорби».
«Хотите ли вы, чтобы я оставил вас наедине с вашим горем?» — спросил я.
«Нет, нет, — возразил он. — Нет, я не хочу, чтобы вы сейчас выходили».
Я, разумеется, хотел знать почему. Может быть, он боится, что я увижу что-то?
Я уже поднялся из-за стола и теперь приблизился к нему.
«Тот человек, который приходил…»
Рот Вальтера скривился от упоминания о нем.
«Кто он такой?» — спросил я.
«Его зовут доктор Скал. Насколько я понимаю, он англичанин».
Я ждал дальнейших объяснений. Но когда их не последовало, я добавил: «И он друг вашей жены».
«Нет, — сказал Вальтер. — Это не то, о чем вы подумали. — Он налил себе еще бренди и выпил. — Вы предполагаете, что они любовники. Но это не так. Элиза не испытывает ни малейшего интереса к доктору Скалу, уж поверьте мне. Точно так же как и к тем, кто бывает у нас в доме».
Я воспринял последнее замечание на свой счет и начал было объясняться, но Вальтер жестом отмел прочь все мои объяснения.
«Не стоит оправдываться, — сказал он. — Меня нисколько не оскорбляют те взгляды, какие вы бросали на мою супругу. Да и с чего? Она очень красивая женщина, и я бы удивился, если бы такой молодой человек, как вы, не попытался бы ее соблазнить. Хотя бы мысленно. Но вот что я должен вам сказать, друг мой, вы никогда не смогли бы ее удовлетворить. — Он оставил это замечание некоторое время висеть в воздухе. Затем продолжил: — Точно так же как, само собой, и я. Когда я женился на ней, я уже был слишком стар, чтобы стать ей настоящим мужем».
«Но у вас же ребенок», — напомнил я ему.
«Мальчик не мой», — ответил Вальтер.
«И вы воспитываете ребенка, хотя он не от вас?»
«Да».
«Где же его отец?»
«Боюсь, он уже мертв».
«О!»
Все это показалось мне по-настоящему трагичным. Элиза беременна, отец ребенка умирает, Вальтер протягивает ей руку помощи, спасает от бесчестья. Вот такая история сложилась у меня в голове. Единственное, что никак не укладывалось в гладкую схему, — это доктор Скал, чья завернутая в плащ фигура так расстроила меня.