Роджер подошел к очагу и заглянул в лицо дочери. Потом вздохнул и снова сел в свое кресло.
— Ты пишешь сейчас стихи, Эспер? — спросил он.
Девушка пожала плечами.
— Немного. Мне помогает.
— Конечно, помогает. Дашь мне посмотреть?
— Обязательно, папа. Когда-нибудь.
На какое-то мгновение она представила себя в клубе «Арбатас». На нее смотрят женщины, сидящие за шитьем, смотрят с уважением и шепчут: «У Хэсс Ханивуд вышла новая поэма. Талант передается по наследству. Ее отец…»
Пробили часы, и Эспер вздохнула. Она встала и сняла с гвоздя свой передник. Потом девушка вытащила из воды очищенную картошку и принялась резать ее. Она знала, что скажут в клубе на самом деле: «Этот Роджер Ханивуд никогда в жизни не делал ничего путного. А его дылда дочка явно ненормальная. Непонятно, что в ней нашел бедный Джонни…» Ее вывел из задумчивости голос отца, прозвучавший над ухом:
— Ты порезала палец, Эспер.
Она с досадой кивнула и стала лить на палец холодную воду из кувшина. Роджер слегка коснулся плеча дочери. Эспер, рассеянно улыбнувшись ему, отвернулась. Взяв сковороду и кофейник, она поставила их на плиту. Потом заглянула в железный котелок, висевший над большим очагом.
— Что у нас сегодня на ужин, дорогая? — спросил вдруг Роджер, к ее удивлению. Он никогда прежде не интересовался этим. Но Эспер увидела тревогу в его взгляде.
— Жареная картошка и уха, как и вчера, — ответила она. — У мамы вряд ли будет что-то другое, — девушка помешала варево в котелке.
— Ну, я, наверное, успею немного поработать до ужина.
— Конечно, папа. Я позову тебя, — Эспер положила нарезанную картошку на сковороду. Роджер дошел до своей двери и остановился.
— Эспер, а ты больше не убежишь одна на море, как сегодня?
Он видел, как рука дочери с обручальным колечком стиснула ручку сковороды.
— Нет, папа, — она замолчала, а затем тихо добавила: — Спасибо, что ты приплыл за мной.
Когда Сьюзэн через полчаса вошла на кухню, там никого не было. Она зло нахмурилась: картошка на плите сгорела, а кофейник зловеще шипел.
— Негодяйка! — проворчала она, хватая сковороду. — Столько делаешь для нее, так переживаешь…
Сьюзэн сняла с огня кипящий котелок, сердито посмотрела на дверь Роджера и позвала:
— Эспер!
Но ответа не последовало. Тогда она открыла заднюю дверь и позвала снова. На улице уже смеркалось. Ветви большого каштана трещали на ветру. Поднимался норд-ост. Сьюзэн вернулась на кухню и заперла дверь.
— В такое время она не выйдет. Все-таки кое-что у нее в голове есть. Она и моя дочь, хотя здесь только и слышно, что о Ханивудах.
Сьюзэн зажгла свечу и поднялась наверх, в новое крыло дома — дочь часто запиралась в желтой комнате. Она остановилась у двери спальни Эспер. Широкое лицо Сьюзэн прояснилось, когда она услышала доносившиеся оттуда звуки. Женщина перекрестилась.