— Я не понимаю, почему тебе так нравится рыться в этом старом барахле, — сказала однажды Эспер во время их прогулки по Перешейку. — Это так глупо.
Ивэн снисходительно взглянул на нее.
— Потому, — ответил он задумчиво, — что это богатство, составная часть аромата этой местности. Мне это необходимо для работы.
А как же я, подумала Эспер, я ведь тоже принимаю участие в этой работе. Она почувствовала боль в сердце, и ее счастливое состояние исчезло. Ивэн бросил на нее быстрый взгляд.
— Давай присядем на минуту, — он указал на сосновое бревно. Эспер колебалась, хотя этот мягкий тон Ивэна вызвал у нее тайную надежду.
— Скоро отлив, — сказала она, — мне будет трудно идти.
С первого дня пребывания в гостинице Ивэн нанял лодку, и они частенько катались по гавани. Ивэн не реагировал на ее замечание и усадил девушку рядом с собой на бревно. Он обнял Эспер, и через мгновение она положила голову ему на плечо. Ее волосы блестели, как будто переливались мелкие медно-красные проволочки, и пахли морским туманом.
— Что с тобой? — спросил он мягко.
Эспер нехотя пошевелилась. Это было не то, что она хотела бы услышать.
— Я ненавижу Марблхед. Ненавижу, — хотя до этого момента она сама не понимала этого.
— Но почему? Ты же часть этого, и это часть тебя. Твой старый дом, и море, и скала. Ты вписываешься в это. Ты принадлежишь им.
— Нет! — ее голос дрожал. — Только потому, что Фиб и Марк Ханивуды поселились здесь двести с лишним лет назад, я должна провести здесь всю жизнь?!
— Отчего бы нет?! Получается прекрасная замкнутая система, — возразил Ивэн.
— Я не думаю, что получается вообще какая-либо система. И я не понимаю, почему ты так думаешь. Ты сам не живешь там, где родился.
— Ты права. Но Амхерст не моя родина. Мать — из Нью-Бетфорда, отец — из Пенсильвании. Кроме того, у меня судьба странника.
Эспер почувствовала его ударение на последнем слове и, расправив плечи, отпрянула от Ивэна.
Она отдалилась от него, думая о Джонни, и боль предстоящей тоски поглощала ее все больше и больше. Ивэн вдруг рассмеялся. Он притянул девушку к себе и поцеловал. Он был поражен глубиной ответной страсти, воспламенявшей его.
— О, Ивэн, я люблю тебя, — прошептала Эспер, но, почувствовав его возбуждение, оттолкнула его, не грубо, как в первый день, но решительно. Она встала с бревна и печально взглянула на Ивэна.
— Что случилось, Эспер? — он тоже встал.
— Когда ты закончишь меня рисовать… — сказала девушка, — что дальше?
Его лицо потемнело. Он подобрал с земли сухую ветку и сломал ее.
— Когда я закончу, что мне делать в Марблхеде? Я, конечно же, уеду.