— В Париже, я думаю, это называют богемным образом жизни, — перебил ее Ивэн. — Я разочаровываю тебя в роли художника. Может быть, тебе следует помнить о моем происхождении янки из среднего класса, не похожем на твое собственное, — его стул проскрипел по полу, и Ивэн встал. — По крайней мере я становлюсь примерным семьянином, — в его голосе послышалась неожиданная злоба.
Эспер вздохнула, момент близости, как всегда, был безнадежно испорчен, правда, это не причинило ей обычной боли.
Ивэн надел пальто и обмотал шею шарфом. Эспер вяло следила за его действиями. В последние дни даже мысли и чувства требовали усилий. Все чаще на нее наплывала страшная усталость. Вот и сейчас в голове Эспер зашумело, и похлебка, такая вкусная, стала тяжело давить на желудок.
— Я приду поздно, — сказал Ивэн, несколько смягчившись. — Ты выглядишь очень усталой, Эспер. Иди спать. Я отрегулирую печку, когда вернусь.
Рождество и Новый Год они не праздновали. Из дома пришли письма и посылки с коробками домашнего печенья и шерстяными носками от Сьюзэн. Письмо матери было невыразительным, а Роджер сообщал дочери и зятю, что он занялся изучением арабского языка и был поглощен этим до такой степени, что снова задержалась работа над «Памятными событиями». Он считал, что дочь наслаждается городской жизнью, такой интересной и разнообразной, вращаясь в обществе молодых талантливых художников, и думал о ней с самой глубокой любовью.
Сьюзэн была более прозаична.
«Дорогая Хэсс, — писала она. — Как ты себя чувствуешь? Старайся не перетруждаться. Сухая корка, смоченная бренди, обычно останавливает тошноту, если она тебя еще беспокоит. Не можешь ли ты приехать к нам в марте? У меня нет возможности оставить гостиницу, кроме того, я не испытываю никакой склонности к путешествиям. Дай мне знать, у тебя еще есть время. На Франт-стрит был большой пожар. Причалы Брауна и Леджера сгорели. Привезли новый насос, но он не слишком помог. Ветер был западный, и мы изрядно поволновались, но слава Богу, все кончилось благополучно.
В прошлом месяце я подала сто семьдесят один обед, получив хорошую прибыль. Дважды пришлось использовать гостиную. Вчера заходил мистер Портермэн. Он купил новый кабриолет и пару гнедых, а также строит роскошный дом на Плезэнт-стрит. Ну, я думаю, пора закругляться, так как больше новостей нет. Мы с отцом чувствуем себя хорошо. Передай привет мистеру Редлейку.
Любящая тебя мама
Сьюзэн Доллибер-Ханивуд».
Эспер много раз перечитывала оба письма. Сцены, которые они вызывали в воображении, не были яркими, однако несчастливое состояние постоянно заставляло ее вспоминать о родном городе. Эспер лежала в постели, дрожа под тонкими одеялами, и представляла картину пожара на Франт-стрит, крики, звон церковных колоколов, топот бегущих ног, шипение и грохот нового насоса, волнение и страх, витающие в дымном воздухе. Но она не могла представить Франт-стрит без причалов Брауна и Леджера.