— Да, сэр. — Эспер хотела пройти мимо, но он поднял палку, шутливо загораживая ей дорогу.
— Хаа-ррошая девка выросла. Я тебя еще во-от такой маленькой помню. В Доллиберов пошла. Такая же рыжая…
— Да, сэр. Прошу вас, пропустите меня…
— Тебя др-ружок ждет? Ну, я бы ему не шибко верил. Пусть покажет, что у него там за любовь. Ну, ладно, ступай себе, — Найт наконец пропустил девушку.
О Господи, думала Эспер, как бы мне не опоздать! А вдруг Джонни ушел куда-нибудь или уплыл на своей лодке?
Дом Пичей находился в старом квартале города, расположенном на высоте, с которой открывался вид на Малую гавань. Дверь ей открыла мать Джонни, Тамсен Пич. К груди она прижимала младенца, за юбку цеплялся малыш, которому было около года, а в кухне на полу возились пятилетние двойняшки. Джонни был старшим из девяти выживших детей Пичей.
— О, Хэсси, — добродушное розовое лицо женщины расплылось в улыбке. — Тысячу лет тебя не видала. Заходи, садись. А я тут пирог пеку для Джонни на завтра…
— А где Джонни? — спросила Эспер с тревогой, и Тамсен удивленно взглянула на девушку. — Мама хотела… — Нет, подумала Эспер, так не пойдет. Зачем бы это ее маме приглашать Джонни?! — Я… хотела бы попрощаться с ним, — закончила она, запинаясь.
Миссис Пич улыбнулась. Там много девчонок бегают за Джонни, а ему хоть бы что!
— Ну и прощайся, — сказала она добродушно. — Он там, в сапожной мастерской.
Эспер поблагодарила мать Джонни и пошла во двор, где и находилась мастерская. Это был небольшой сарайчик с двумя окошками, отапливаемый железной печкой, похожий на многие другие дворовые мастерские в Марблхеде. Муж чины работали в них зимой или в другое свободное от выхода в море время, обычно продавая обувь мануфактурщикам.
Эспер задержалась у двери мастерской. Эти мастерские были мужским святилищем, нечто вроде кораблей. Она услышала веселый смех Джонни и постучала.
— Ну, входите, — раздался хриплый голос Лема, отца Джонни.
Воздух в мастерской был тяжелым, к дыму от железной печки примешивался дым от четырех глиняных трубок. А на печке еще грелся горшок с клеем, имевший собственный запах. Воздух был насыщен не только дымом, но и пылью.
— Да это же Хэсси Ханивуд, — сказал Джонни, сидевший на стуле и читавший трем сапожникам газету.
Лем Пич поднял глаза:
— Заходи, девочка, да дверь закрой, этот чертов сквозняк! — Он зашелся долгим и болезненным кашлем. Лицо его было землистым, а плечи, как у многих сапожников, сутулыми.
— Садись, — пригласил Джонни, освобождая девушке стул и посмеиваясь. — Не так уж часто нас посещают юные леди.