Последние слова он произнес с дрожью, и Курт чувствовал, что переписчик косится в его сторону, ожидая реакции; он продолжал сидеть в молчании, лишь чуть кивнув услышанному, с немыслимым трудом воздержавшись от того, чтобы рывком обернуться, переспросив.
«Трактат о любви»?..
Вздор…
Но человек рядом не лгал.
– Я прочел ее в несколько дней – буквально проглотил, – неслышно произнес Рицлер. – Я был словно в полусне – мне хотелось оставить книгу себе, вынести ее из библиотеки и хранить дома; ведь это не просто уникальный труд, это нечто невероятное… Я сам себя убеждал в том, что это опасно, что этого делать нельзя ни в коем случае, и в конце концов принял соломоново решение – предложил ее Филиппу. Не список, а ее саму. Просто продал ему. Подешевле, чтобы он не начал торговаться, и у меня не возникло искушения отказать ему, оставить ее себе. Весь день после этого я терзался мыслью о том, какое сокровище выпустил из рук, а ночью мне привиделось, что за мной явились… ваши. Никогда в жизни мне не доводилось испытывать такого облегчения, каковое пришло ко мне, когда я, проснувшись, понял, что это лишь сон. Утром я сжег те два листа из каталога и сказал Филиппу, что мы больше не будем сотрудничать. По его глазам я видел – он уже начал читать… Именно тогда он и сказал мне, что не будет… в одиночку. – Рицлер сипло втянул холодный сырой воздух, закрыв глаза и засмеявшись – прерывисто, судорожно. – Теперь выходит так, что Филипп в любом случае от вас ушел, и отвечать за нас обоих придется мне.
– Каждый отвечает за себя, – возразил Курт. – Никто не станет перекладывать на тебя чужие грехи.
– А его грех и без того на мне, – безвольно откликнулся Отто. – По крайней мере, наполовину; без меня он не отыскал бы этих книг. Я сам вложил их в его руки. Но ведь я мог и не говорить этого, и вы никогда бы сами не узнали, правда? – требовательно спросил переписчик, глядя в глаза – просительно, отчаянно. – Это ведь зачтется?
– Конечно. И то, что ты стал говорить со мной – сейчас, сам – тоже.
– А я… – Рицлер осекся, но взгляда не отвел, силясь увидеть в его глазах ответ заранее, – я могу сейчас хотя бы предполагать, что мне за все это будет? Я ведь ничего не делал… такого… лишь читал; да, я вовлек другого, но он и сам влез в это, и без меня; и я не лгал – я не убивал его, и если причиной его смерти стала эта проклятая книга – ведь даже в этом я не виновен напрямую. Скажите, ради Бога, я знать хочу, чего мне ждать! Только – теперь и я прошу того же – правду. Пожалуйста.
– «Правду», – повторил Курт с печальной усмешкой. – Ее нелегко говорить, верно?.. Я не хочу зря обнадежить или, напротив, лишить тебя надежды. Я не знаю. Это во власти суда. Я могу лишь повторить свое обещание сделать все, что только от меня зависит. И это – правда, если и ты тоже рассказал все, что мог.