[105].
– А старшему дерзить силы есть?.. Хватит на меня коситься, абориген; я ж не Керн и протокола на тебя не составляю, попросту вдруг пришла в голову глупая мысль, что тебе захочется поговорить.
– Да-да. Знаю. «Без протокола», «по душам» и прочее…
– Мне уйти?
– Все верно. Шаг первый – вывести из оцепенения. Шаг второй – заставить понять, что очень хочется пооткровенничать, а после – вынудить признать это вслух…
– Если тебя в твоей академии обучили латыни, вне службы ты из принципа перестанешь ее разуметь? Так с какой бешеной радости я должен пренебрегать умениями, которые постиг в своей работе? Тем более, что в нашем случае игра ведется честно – у тебя в арсенале умения те же самые.
– И каков приз? – уточнил Курт; Ланц пожал плечами:
– Если ты прекратишь изображать кающегося висельника, этого будет довольно. У тебя всего-навсего забрали одно дело. Это не конец света. У тебя не отобрали Знак, не срезали Печать, не отправили в монастырь на вечное покаяние. Просто отстранили от одного дознания.
– Не в дознании дело, Дитрих, – он потер глаза ладонями, распрямившись и прислонившись к алтарю затылком, встряхнул головой, усмехнувшись. – Вот змей, ты все-таки своего добился…
– Работаем, – улыбнулся тот вскользь.
– Не в дознании дело, – повторил Курт уже нешуточно. – Дело в том, что de facto я убил арестованного.
– Любопытная мысль… Может, все-таки отлепишь свое грешное седалище от алтаря?
Курт, мгновение помешкав, тяжело поднялся, упершись в пол ладонью, и, неспешно пройдя к первому ряду скамей, присел – осторожно, словно бы опустившись в стылую воду.
– Издержки прошлого, – пояснил он со вздохом. – Знаешь – безотрадное детство, безотчетная тяга к семье, семья-академия, семья-Церковь, в скорби – неосознанное возвращение к детству, поза защиты, но чтобы сидеть, уткнувшись в алтарь лбом, мне еще недостаточно хреново.
– Хорошо, что тебя загребли не во младенчестве – иначе ты бы на нем вовсе спать устроился, – хмыкнул Ланц. – Ибо, смотрю, привычка к церковной сфере все с того же детства породила в тебе отношение к ней обыденно-потребительское.
– Случается…
– Итак, первый шаг довершен, – подвел итог Ланц, глядя в его сторону оценивающе. – Из онемения вышел. Будешь продолжать упираться или просто поговорим?
Курт вяло отмахнулся, откинувшись на спинку скамьи и глядя в сторону, на узкий, весьма незатейливый витраж, похожий больше на украшенную бойницу.
– Я понимаю, о чем ты скажешь, – первым делом о том, что у всех бывают ошибки, но только легче от этого едва ли станет. Я сказал ему что-то, что побудило его совершить именно это, – вот в чем дело. И я не понимаю, я просто не понимаю, не вижу, в чем я ошибся, что я сделал не так. Может, Керн прав? Я не думаю о деле, лишь о собственном самолюбии? Или отношусь к службе, как в самом деле к игре, в которой надо разгадать ответ как можно скорее? И отец Бенедикт не зря так неотступно предлагал мне уйти работать в архив…