Женщины рассмеялись, а Лили густо покраснела. Несколько капелек пота скатились в глубокий вырез ее блузки.
Джемайма втянула щеки и склонила голову к плечу.
– Дорогая, это всего лишь шутка, – сказала она, глядя на Лили с такой ненавистью, что девушку пробила мелкая дрожь. Из-за этого Уилл, который по-прежнему сидел у нее на коленях, еще сильнее сжал кулачки, вонзив крошечные ноготки ей в шею. Пытаясь успокоить малыша, Лили стиснула его левую ножку и потерлась носом о щеку. Он тут же расслабил руки, и Лили, фальшиво улыбаясь ради спокойствия ребенка, поинтересовалась у Джемаймы, где находятся дети.
– Наверху, в детской. По лестнице слева от тебя. Не ошибешься, – ответила та и отвернулась к подружкам, которые продолжили прерванный разговор.
– О, хорошо, спасибо. – Лили подошла к двери, где стояла Хасинта, и протянула ей ребенка. – Наверху слева. – И показала подбородком на широкую деревянную лестницу.
– Все в порядке? – спросила Хасинта.
Лили кивнула, сделав вид, что ее не задела унизительная фраза, брошенная всего несколько секунд назад, покачала головой и сказала: «Ох уж эти женщины», – усмехнувшись, словно речь шла о компании непослушных и невоспитанных детей, хотя это было очень далеко от истины. Эти дамы – хищницы, жаждущие крови, такие же злые и так же охраняющие свою территорию, как большие белые акулы у побережья. И Лили знала: если она хочет быть принятой в их круг – без этого не обойтись; если она намерена вернуть прежний статус светской красавицы – нельзя болезненно реагировать на их выпады. Она погибнет в ту самую секунду, когда они почувствуют, что смогли напугать ее. У хищников всегда так: одна капля крови, и тебя сожрут живьем.
Лили на прощание поцеловала Уилла в пушистую макушку и, собравшись с духом перед возможными оскорблениями, вернулась к кофейному столику, инкрустированному деревом, где взяла крошечное пирожное с ягодами. Лили ничего не ела целый день (с прошлого четверга она сбросила килограмм), к тому же общение со светскими «акулами» стало для нее неожиданным стрессом, и она почувствовала, как закружилась голова. Положив пирожное в рот, Лили взяла тонкую фарфоровую чашку с блюдцем с серебряного подноса на столе.
– Позволь я тебе налью, – предложила азиатка с овальным лицом. – Кстати, я Эллисон Льюинберг Чанг, – представилась она и, наполнив до краев чашки себе и Лили, осторожно поставила на поднос чайник от Бернардо, расписанный цветами. – Я видела твоего малыша. Очень хорошенький и, похоже, ровесник моего сына.
Лили проглотила непрожеванное пирожное и осторожно, чтобы не смазать помаду, смахнула крошки с губ.