– О нет! – ахнула Маргарет и стукнула себя ладонью по лбу.
– О да. Так что мне пришлось признаться, что мы не являемся его членами. И тогда Джозефин выразила сожаление, что ты, – он показал на Лили, – не сказала об этом раньше, потому что тогда она записала бы нас туда, – фыркнул отец.
– О Господи! – снова распереживалась мама.
– Тогда она заявила что-то типа: «Я уверена, Лили предпочла бы отмечать свадьбу в более изысканном месте». Эдвард в этот момент ужасно разозлился. Он бросил меню и потребовал, дословно, чтобы она заткнулась. После чего Джозефин вскочила из-за стола и ушла. Больше мы ее не видели. Эдвард считает, что она вызвала такси и уехала в отель. Он настоял, чтобы мы остались и поели, а потом сам заплатил по счету.
Лили следовало догадаться, что катастрофа за ленчем обязательно отразится на ней, потому что через день, в непрекращающейся суматохе свадебных приготовлений, Роберт удивил ее, подняв – явно против своего желания – вопрос о добрачном соглашении, условия которого в определенных кругах назвали бы «жесткими». Его текст занимал шестьдесят пять страниц. Лили должна была расписаться во многих местах и в присутствии нотариуса. В соглашении оговаривалось, на какую сумму (очень небольшую) могла претендовать Лили в зависимости от ситуации. Роберт принес ей этот огромный документ утром, когда зашел позавтракать. В тот день у них были черничные маффины и кофе. Потом сидели в спальне, целовались и возбужденно беседовали, как все пары за несколько дней до свадьбы, и тут он внезапно протянул ей соглашение. Лили пришла в ярость.
– Роберт, если ты знал, что твоя семья потребует, чтобы я подписала подобный документ… Тебе не кажется, что правильно и честно, уважительно по отношению ко мне, было бы показать мне текст по крайней мере за несколько месяцев до свадьбы? У меня даже нет времени на консультацию с адвокатом.
– Я не говорил, потому что мне только сегодня показали этот чертов документ. Я, как и ты, против, но родители настаивают. Они заявили, что, если я не уговорю тебя подписать его, они лишат меня наследства.
– Твой отец не мог этого сказать, – заметила Лили.
Она осознавала, что слова отца Роберта не имеют веса. Ей оказалось достаточно десяти вечеров, проведенных в доме Бартоломью, чтобы понять, кто главный в семье. Эдвард был приветлив и мил с Лили, неоднократно говорил о том, как она ему нравится. Но все же контролировать поведение жены он не мог. Роберт объяснял это тем, что отец ненавидел конфликты – однажды он поручил старшему юристу-консультанту «Голубой воды» объявить финансовому директору, что тот уволен. Он осмеливался делать замечания людям лишь в случаях крайней необходимости.