– Почему же тогда твоя лаборатория так засекречена? – прервал его Феликс.
– Вот когда мы научимся получать ламинарный поток не в трубе, как Бернулли, а после лопастей винта, тогда эта тема будет секретной.
– Значит, в настоящее время таких разработок нет? – спросил майор.
– В лаборатории нет, а здесь есть. – Дмитрий постучал пальцем по своей голове.
– Но в лаборатории есть наверняка какие-то записи, расчёты или другие документы после изучения которых в голове человека, занятого аналогичной работой может что-то появиться?
– Ничего в нашей лаборатории нет. Есть всего одна формула, и она у меня в голове.
– Значит, если с твоей головой что-то случится, то вся работа института пойдёт насмарку?
– Не пойдёт, в институте ещё две головы есть: Юлина и Главного.
– Так что же мы сдадим нашему клиенту?
– Сдавай им данные по последним испытаниям. Там рассматривались вопросы профиля лопасти, абсолютно тупиковое направление. Зато клиент ваш будет доволен, он будет знать, что мы работаем в этом направлении. Хотя он и так это знает, всё равно его это заинтересует. Он же не учёный, не сможет сам разобраться в формулах.
Сведения, необходимые для передачи Консультанту были готовы. Оставалось проследить за Люсей.
* * *
На экране показалась знакомая фигура. Вот она выходит из лаборатории и следует в секретную часть.
– Неужели так и отдаст их в секретку, – майор замер у экрана.
Нет, вот она остановилась и зашла в туалет.
– Мы так и думали, что без этого кино не получится, – усмехнулся Феликс
Прямо с бумагами она заходит в кабинку и через минуту выходит из неё. Несколько шагов по коридору и Люся скрывается в дверях секретной части.
– Вот тебе и кино, – майор разочарованно развёл руками, – а что было в кабинке? Самого главного мы так и не увидели. Давай прокрутим ещё раз.
Но и во второй раз ничего подозрительного не было. Только при просмотре кассеты в третий раз майор оживился:
– Вот здесь, слышал? Щелчок. Отмотай чуть-чуть назад. Слышишь?
Из кабинки донёсся еле заметный щелчок.
– Это фотоаппарат. Теперь ясно на чём её брать можно.
– Никак дело к концу подходит? – Облегченно вздохнул Феликс.
– Не совсем, ещё одну гниду надо вычислить и тогда можно накрывать эту команду.
– А кто ещё?
– Если бы я знал? Когда ты мне про этих бюрократов рассказывал, я ещё тогда подумал, что девчонка не может по своей инициативе расхаживать по институту и собирать бумаги, где ей вздумается. Кто-то даёт ей задание. Кто-то заставляет писать эти бумаги. Его и нужно вычислить.
Эта задача оказалась самой трудной. Легче было вычислить резидента, чем разобраться в бюрократической работе института. Команды давали все, кому не лень. Отделы, чтобы показать свою значимость, составляли задания самые нелепые. Им было всё равно, какие сведения собирать с лабораторий. Лишь бы их было больше. Обрабатывая никому не нужные бумаги, отделы жаловались на сильную загруженность, и выбивали у руководства института новые штатные единицы сотрудников. Чем больше было сотрудников в отделе, тем больше оклад у его руководителя. Как это не парадоксально, но руководство института тоже оказалось заинтересованно в раздувании штатов. После того, как Феликс разобрался в этом бюрократическом механизме, он ужаснулся своим выводам. Небольшая горстка учёных, которая в конечном итоге выдавала готовый продукт, была окружена сотнями совершенно ненужных для работы людей. Они, как злокачественная опухоль, окружая учёных, не давали им дышать. Доска почёта гордилась кем угодно, только не теми, кто приносил пользу. Самых нужных кадров обзывали чудаками, трудоголиками и фанатами, хотя все осознавали, что без них не было бы работы для остальных.