Если вдуматься, сказано много, а информации никакой. Майор надеялся услышать про Вакуленко. Поэтому и передал раненого Жулину. Пусть получателем информации станет прапорщик, чтобы Зубов потом не решил, что у Стольникова не все дома. А сейчас выходило как раз, что так оно и есть. Подозрения Стольникова беспочвенны.
Пятеро отколовшихся от беглых каторжников бандитов бродили по окрестностям в надежде войти в какой-нибудь поселок, поживиться и продолжить путь к границе России. В Южный Стан решили не заходить, так как разговоры о возможности нахождения там военных, скорее всего, ходили. Но вернуться пришлось, потому что, побродив по территории, как они думали, Грузии, они не обнаружили ни одной живой души. В поселке они пробрались в гараж, нашли «УАЗ», горючее. Убили «грузина», то есть человека Вакуленко, охранявшего гараж, и поехали. Появившегося на дороге майора Стольникова решили не подбирать. Решили переехать. И вот – конец истории.
– Где остальные, урод? – бросил Саша, поднимая из пыли автомат кого-то из убитых бандитов.
– Я не знаю, – качаясь и срыгивая в сторону, бормотал боевик. От места, где он сидел, исходило зловоние рвотных масс. – Мы вышли из тюрьмы и через несколько километров разбежались… Кто-то крикнул, что так легче будет перейти границу…
Отстегнув магазин, Стольников вынул один патрон и вставил в ствол автомата. Бросил «калашникова» к ногам бандита:
– Ты знаешь, что нужно делать.
Умереть в крови – слава для воина. Схватив автомат, боевик приставил его к нервно дергающемуся кадыку. Стольников не сводил с него глаз.
– Аллах акбар!.. – заорал бандит и нажал на спуск.
– Акбар, акбар… – пробормотал Маслов, вытирая с лица чужую кровь. – Суки безмозглые… Ненавижу вас…
Саша знал Маслова пять лет. Если не считать одиннадцати последних, Маслов – один из немногих, кто в середине девяностых входил с ним в чеченские деревни, где жили русские, и видел своими глазами, что делали с русскими после захвата власти Дудаевым. Знал, как резали стариков и старух, насиловали на глазах детей молодых русских женщин, вспарывали животы их мужьям и наматывали на заборы, давая сигнал таким же вепрям – «в доме нет мужчин, входите и насилуйте женщин без опаски». Эта ненависть жила в каждом, кто помогал русским семьям бежать из этого ада, но переживал это чувство каждый по-разному…
Стольников посмотрел на боевика. Тот скреб ботинками по траве, выдирая ее клочьями. Своими движениями он толкал «калашников», лежащий перед ним. Но автомат, ударяясь о ногу застреленного Стольниковым боевика, отскакивал обратно. Это продолжалось настолько долго, что майор отвел взгляд и, резко сплюнув, выдавил: