— Стой, — придержал его контрагент. — Ты их еще не знаешь. Они, если хошь, всю дорогу море твое костылять станут.
— Того тоже не надобно. С окияном-морем — как с начальством высоким: живи, его не замечая…
Договорились. От денег же кормщик отказался:
— Не порато! Мои паруса-лошади на овес не просят. А ветер — дело божеское, дохнет в парус — за что же я деньги возьму?..
Возле острова Сосновца, как выяснилось, были Примечены поморами три норвежские иолы. Две иолы с командами били тюленя, а на другой плыли из Норвегии женихи, и, причаливая к русским селам, они себе в гулянках женок ладных приискивали…
Вечером шняку уже рвануло на простор — в разгул волн, в белую накипь, в гул моря, в рев его. Никита только теперь почувствовал, что молодость кончилась; начиналась зрелая жизнь, в которой держать ответ не только за себя, но и за это юное нежное существо, что робко прильнуло к нему навеки.
— А в Россию вернемся? — спросила Липочка.
— Вернемся, когда в России все изменится.
— Как бы только мы с тобой не изменились! Открылся люк. В низ отсека спрыгнул кормщик. Проолифенная одежда громко хрустела на нем, и весь он был похож на русского богатыря древности в боевой кольчуге.
— Вышли за Сосновец, — сообщил. — Там какая-то иола без парусов вихляется на волнах… Видать, притомились норвеги за день — дрыхнут. Чичас мы их разбудим! Только вы в разговор не путайтесь. Я не раз гостил в Нарвике, этот народец знаю.
С носа шняки ударила пушчонка, заряженная войлочным пыжом. Горящий пыж, стеля за собой дым, долго скакал над морем, задевая гребни волн, потом намокнул и затонул. На палубе иолы появился рослый норвежец, держа руки в карманах широких штанов.
— Тузи таг, росски! — прогорланил он издалека.
— Так, так! — закричали в ответ со шняки. — Тузи вас, а ты тузи нас… Мое почтеньице!
Сошлись бортами поближе. Кормщик вел переговоры. Сказал, обратясь к беглецам:
— Берут за сто крон… Согласны? Да вот шкипер спрашивает — уж не убили ли вы кого? Нет ли крови на вас чужой?
— Что вы! Упаси бог, — отвечал Никита.
— Шкипер спрашивает: может, вас ждет уголовный суд?
— Да нет же! Мы — не преступники.
— Тогда шкипер удивляется: какого рожна вам не хватает в России-матушке? — перевел кормщик. — Я скажу ему, парень, что ты чужую жену от мужа увел… Любовь они в человеке ценят!
— Нет, — вступилась тут Липочка. — Я не хочу быть чужой женой даже на словах. Скажите, что на родине мы хотим любить, но нам мешают… Мы ищем свободы для любви!
Переговорили. На прощанье кормщик сунул беглецам руку:
— Сдаю вас в сохранности, ноги-руки на месте, головы целы. Пограничный комиссар русский в Вадсэ будет ждать с проверкой, но вы не опасайтесь!.. Норвеги — опытны, обманут его!