Так прекрасен был Бальдр, что боги, страшась когда-нибудь потерять его, заставили все сотворенные сущности принести клятву не повредить ему. Поклялись железо и огонь, и болезни, и ужасная старость, и даже отродье гигантов – не в силах противиться красоте Бальдра, – и каждая рыба, животное и змея в мире, и каждое дерево в лесах. Только одно создание не поклялось: слабенькая водянистая омела, растение, которое обвивало дуб. Она не смогла бы повредить, даже если бы захотела – так подумали боги.
Как только клятва была принесена, Бальдр стал неуязвим, и поэтому боги, чьи забавы не слишком отличались от забав их земных почитателей, принялись развлекаться, ставя прекрасного Бальдра как живую мишень и кидая в него все оружие с остриями и лезвиями, какое попадалось под руку. Лишь один бог в этом не участвовал – Хот, брат Бальдра, ибо был слеп. Но однажды он в своем ослеплении услышал голос, который спросил, не хочет ли он присоединиться к остальным. «Да, – ответил Хот, – но я слеп». А голос сказал: «Я поставлю тебя на нужное место и направлю твою руку. Брось вот это». И ему в руку вложили копье, сделанное из омелы, но затвердевшее благодаря волшебству.
Голос принадлежал Локи, обманщику богов, врагу богов и людей, отцу чудовищного отродья. Хот взял копье и кинул его.
В ушах Хермота до сих пор звучал великий плач скорби, который поднялся, когда боги, а потом и все сущее, узнали о смерти Бальдра, узнали, потому что из вселенной сразу же исчез свет, и весь мир стал обыденным, унылым и скучным, каким и остается до сих пор. Своим внутренним взором он все еще видел огромный костер, на который Один положил своего сына в погребальной ладье, что должна была доставить его в мир Хель. Он видел, что даже гиганты были приглашены на похороны и пришли. Видел, как женщина гигантов, Хюрроккин, рыдая, столкнула лодку – Хермот был одним из четырех ратоборцев, назначенных удерживать ее волчью упряжку за поводья из гадюк. Видел: как только ладья заскользила в воду, Один нагнулся и прошептал что-то на ухо своему мертвому сыну.
Что это были за слова? Хермот не знал. Сейчас он должен был спуститься в Хель и вернуть Бальдра.
Лошадь уже подошла к стенам Хеля, стуча копытами по огромному мосту, перекинутому в воздухе – что за воздух может быть в нижнем мире, Хермот не представлял себе. Он проезжал мимо духов, теней, тревожно на него глядящих, они проснулись из-за стука копыт, разительно отличавшегося от их собственной бесшумной походки. Это были души ничтожеств, бледные мужчины и женщины, дети, не те, кого отбирали для Вальгаллы или для рощ Фрейра. А там, в конце моста, там были ворота.