Раздолбай распихал по карманам половину кассет, чувствуя каждую из них золотым слитком, и сказал Белочке, что въезжать в тяжелый рок надо «от истоков», поэтому сначала он запишет ей «родоначальников жанра», а более продвинутые группы позже. Белочка простодушно рассыпалась в благодарностях, и ему стало неловко за то, что на самом деле он хотел приберечь лучшую музыку напоследок, чтобы сотрудничество с единственной клиенткой получилось как можно более длительным.
— Ладно, запишу тебе на одну сторону последних «Пристов», чтобы сразу накрыло, — смилостивился он, складывая в уме приятные цифры.
На Белочке он заработал тридцать рублей. Она оказалась в восторге от музыки и рвалась скопировать всю его коллекцию, но папа из Японии оказался прижимистым самураем и разрешил ей записывать не больше трех кассет в неделю.
«Значит, еще восемнадцать рублей заработаю к двадцатому августа и сразу поеду на десять дней в Юрмалу», — прикидывал Раздолбай.
Его планы смешались, как песочная фигура под морской волной. Накануне очередной встречи с Белочкой позвонила Диана.
— Привет. Узнал? — услышал он самый волнующий в мире голос.
Раздолбай говорил с Дианой по телефону всего несколько раз. Каждый разговор был для него подобен прыжку в прорубь, и в первые секунды разговора он с трудом унимал дрожь волнения. Теперь такая дрожь слышалась в голосе Дианы, а Раздолбай испытывал сладкое ликование победителя. Он плюхнулся с трубкой на диван и проворковал, наслаждаясь тайным смыслом понятной ему одному фразы:
— Как не узнать хозяйку сарафана, с которым так приятно быть в обществе?
Диана дежурно усмехнулась.
— Что ты вообще делаешь? Не собираешься ли к нам в Юрмалу?
— Собираюсь, но не раньше двадцатого.
— Это будет поздно.
В ее голосе Раздолбаю послышалась обреченность. Она помолчала и добавила:
— Я помирилась с Андреем.
«Выбирает между ним и мной!» — ахнул он про себя и осторожно спросил:
— Ты хочешь сказать, что тебе надо решить для себя что-то важное?
— Да, можно сказать, я вся в раздумьях.
— И если бы я приехал раньше… Это повлияло бы?
— Да.
Раздолбай чуть не закричал «Еду!», но вспомнил частушку про миленка в серых брюках, которая заканчивалась словами: «Я миленку подмигнула, он бежит, как дурачок», — и решил набить себе цену.
— У меня до двадцатого должны решиться кое-какие дела, так что я пока не уверен, что смогу раньше. Если завтра у меня решится и я послезавтра приеду, еще не поздно будет?
— Послезавтра нет.
Продолжать разговор не имело смысла. Все было понятно из нескольких слов, которые им обоим не хотелось забалтывать пустяками, и они попрощались, как будто подвесив в воздухе многоточие.