«Господи, я должен улететь! Помоги, Господи!»
Когда последний пассажир прошел регистрацию, на планшете остался единственный незачеркнутый квадрат.
— Кто «на подсадку», давайте билет! Есть одно место!
— Я «на подсадку»! — закричал какой-то растрепанный мужичок, которого никто раньше не видел, и бросился к стойке.
— Алло, гараж, тут вообще-то очередь! — раздраженно крикнул сынок поварихи и показал на Раздолбая: — Вот за ним будешь.
— Но мне талон дали, сказали, я могу без очереди… Мне на похороны!
Мужичок попытался протиснуться к девушке с планшетом, но двое мужчин — те, которые обсуждали валюту, сомкнули широкие спины и не пропускали его, делая вид, что не замечают.
— Товарищ, — звал мужичок, дергая одного из мужчин за рукав, — пустите, пожалуйста, у меня талон льготный. Товарищ!
— Да пошел ты к чертовой матери! — рявкнул мужчина. — Посиди, как я, сутки в аэропорту, тогда будешь лезть!
Отвлекшись на крик, мужчина потерял бдительность, и его недавний приятель протянул контролерше свой билет.
— Эй, ты что делаешь? Ты же за мной! — взревел мужчина, хватая ушлого приятеля за рукав. — Девушка, не регистрируйте его, сейчас моя очередь!
Но контролерша уже переставила на билете дату и пригласила шустрого пройдоху следовать на досмотр.
— Морду бы тебе разбить, скотина! Чтоб ты не долетел! — бушевал упустивший очередь мужчина. — На следующий рейс я первый, если кто сунется, башку отверну!
Мужичок с талоном не стал спорить и хотел встать за ним, но повариха и ее сынок в один голос заявили, что он сам отказался от своей льготы, а раз так, то пусть на общих правах становится в конец очереди.
— Ну, вы-то хоть меня вперед себя пропустите, — жалобно попросил мужичок Раздолбая, — у меня ведь талон. На похороны я лечу, отец у меня в Риге умер.
Раздолбай сочувствовал этому щуплому мужичонке на голову ниже его, который, несмотря на лето, топтался в грязных зимних ботинках, застегнутых до середины молнии, но пустить его вперед и уменьшить собственные шансы улететь ему не позволял инстинкт самосохранения.
«Умри ты сегодня, а я завтра», — вспомнил он правило, которое провозглашал Валера, и чуть было не произнес его вслух.
«Нельзя поступать несправедливо и в то же время просить Бога о помощи, — неожиданно вернулся внутренний голос.
— Ну нет, я не настолько верю, чтобы так рисковать! — запротестовал Раздолбай.
— Пропусти его, если хочешь помощи, или ни о чем не проси».
Голову Раздолбая словно сдавила мигрень. Он чувствовал, что если проигнорирует законную просьбу мужичка с талоном, то лишится права обращаться к высшим силам за помощью, но ему не хватало веры положиться на эти силы всецело и перешагнуть инстинкт. Дилемма разрывала его надвое, но тут снова вмешался краснощекий толстяк. Взяв мужичка за плечо, он легонько встряхнул его и тихо сказал: