Наука предполагает детерминизм; между тем этот последний сам может быть понят нами, лишь как такой принцип, который свободно устанавливается господствующим над ним человеческим разумом. Собственное „я“, общество, человечество дают человеку объекты, отвечающие стремлениям его воли. Но человек, поскольку он вполне сознательно преследует эти дели, не может не желать превзойти их, не может не чувствовать, что они заставляют его во что бы то ни стало искать чего-то, лежащего за их пределами.
Таким образом, действие раскрывает в человеке наличность первоначальной воли, более высокой, чем все те желания, которые ограничиваются вещами этого мира.
Отсюда для человеческого сознание возникает такая альтернатива. Если человек решается желать только того, что ему дано в опыте, его воля оказывается неудовлетворенной и бессильной. Если же, отрешая свое наличное желание от тех объектов, которые не могут его удовлетворить, он направляет его согласно голосу идеальной воли, превосходящей его самого и всю природу, то равновесие между „я хочу“ и „я могу“, составляющее предел его стремлений, оказывается очевидно не достижимым. Или желать и не мочь, или мочь, но до известной степени отказаться от желания: такова альтернатива. Она вызывает в уме человека идею некоторого бытия, в одно и то же время и трансцендентного, и имманентного человеку: имманентного потому, что оно есть собственная воля человека, исходный пункт его собственного действия; трансцендентного потому, что оно не дано и не может быть дано в том объективном мире, в рамках которого замыкает человека его рассудок. Здесь мы имеем сверхъестественное в собственном смысле этого слова: жизнь, силу, бытие, которого требует человеческое действие, но которого это последнее само по себе не в состоянии достигнут.
Выбор между двумя сторонами этой альтернативы необходим, неизбежен. Всякое действие предполагает его. И выбор этот может быть лишь актом веры, надежды и любви, т. е. тем. самым актом, который составляет основу религиозной жизни.
Таким путем религиозная потребность в собственном смысле этого слова приводится в нерасторжимую связь с существенными предпосылками человеческого действия. Это уже не есть чисто субъективное данное, которое анализ, быть может, сумеет разложить и лишить всякого значения: это условие человеческого действия и в то же время условие всякого познания, всякого сознание и вместе с тем предпосылка всех фактов, поскольку мы относим эти последние к бытию и рассматриваем, как реальности.
Но религии состоят не только в этом внутреннем откровении сознания: они являются нам в форме догматов, которые доставляют уму объекты определенных частных верований и порождают известные обряды. Каково же происхождение и значение этих догматов?