Некоторые нервно больные обладают любопытной особенностью, называемой раздвоением личности. В них имеется два „я“: одно пессимистическое, другое оптимистическое, одно посредственное, другое богато одаренное. И они не в состоянии свести к единству эти два своих характера. Образчиком может послужить та двойственность, которую находил в себе св. Павел и которую он выразил в известных словах: „Я не делаю того добра, которого хочу; но я делаю то зло, которого не хочу“.
Наконец, внезапные „обращения“, „revivals“, охватывающие зачастую целую группу лиц сразу, стоят в связи с явлением, относящимся к числу нервно-психических заболеваний: с замещением, более или менее быстрым и полным, одной личности другой в пределах одного и того же сознания.
Таким образом религиозные явление в человеческой психике не представляют чего-либо случайного и чуждого; они принадлежат к классу явлений, вытекающих из самой природы человека.
Если религиозные явление сходны с некоторыми патологическими состояниями, то это вовсе не означает еще, что они тожественны с этими последними. Гениальность, как и всякое превосходство, также имеет своей предпосылкой нарушение равновесия организма и сопровождается ненормальными проявлениями. Концентрировать свою энергию на одной способности значит лишить энергии другие способности; превосходство в одной области предполагает слабость и недостаток в других. По мере того как религия все более и более проникается энтузиазмом, она необходимо становится нарушением равновесия, безумием.
Религиозные явление нельзя определять теми состояниями организма, которые их сопровождают, ибо эти последние, насколько мы можем судить, бывают одинаковыми для явлений, играющих в нашей жизни бесконечно различную роль. Религию следует брать в ней самой, как непосредственное чувство, возникающее в сознании.
Чувство это не поддается описанию. Рассматриваемое извне, оно, как и все, рассматриваемое извне, подходит к той или другой категории рассудка: смотреть извне значит сравнивать. Но для переживающего его субъекта оно есть нечто единственное в своем роде, обладает ни с чем несравнимыми оригинальностью, богатством и полнотой; никто не имеет права говорить о нем, кроме тех, которые испытали его на деле.
Поскольку возможно при помощи слова дать некоторое представление об этом состоянии, оно есть чувство внутренней совершенной гармонии, мира и радости, — чувство, что все идет хорошо вне нас и в нас. К тому же это не пассивное и инертное чувство. Это сознание своей причастности некоторой более могучей, чем мы, силе и стремление содействовать ей в деле любви, согласия и мира. Одним словом, это вдохновение жизнью, как творческой силой и как источником гармонии и радости.