Так ощупью, путем бесчисленных колебаний, приспособилось к вещам и научно определилось античное стремление философского духа к познанию бытия в себе или неизменной субстанции вещей.
Но этим дело не ограничивается. Размышляя над опытом, разум спрашивает себя, ограничивается ли роль этого последнего доставлением фактов, или же является возможность, руководствуясь одним только опытом, превзойти факт в собственном смысле этого слова и достигнуть того, что мы называем законом. Прежде полагали, что законы диктует материи интеллект: теперь хотят вывести законы из самих вещей. Этим не предполагается еще, что законы заключены там в совершенно готовом виде, так что их остается только извлечь. Но если научный факт создается путем взаимодействия между познанием и активностью познающего разума, то, быть может, сами факты возможно переработать таким, образом чтобы они превратились в законы.
Одно обстоятельство, которое, по-видимому, могло бы и не иметь места, оправдывает это притязание. Если бы все явление природы в одинаковой степени воздействовали друг на друга, то они образовали бы целое настолько сложное и подвижное, что в нем, конечно, совершенно не мыслимо было бы' эмпирически выделить какие бы то ни было законы. Однако в действительности среди вещей, наблюдаемых в нашем опыте, мы встречаем известные сочетания, известные связи, правда весьма еще сложные, но сравнительно устойчивые и по всей видимости независимые от остальной вселенной. Благодаря этому обстоятельству, разум в состоянии выделить при помощи эмпирической индукции два явление из общей совокупности вещей и установить связь между ними.
Таким образом научно определяется, приспособляясь к данным вещам, понятие причинности, носившее некогда метафизический характер.
Но этого мало: движимый третьей идеей, идеей единства, разум исследует, не представляется ли возможным превратить и ее в схему, приложимую к опытной науке.
Первоначально познание физических явлений носит раздробленный характер. Закон есть пара явлений, связанных между собой, но изолированных от всех других явлений. Пользуясь аналогиями и уподоблениями, разум включает мало-помалу одни законы в другие, разделяя их на общие и частные. Таким образом, разделив, он снова объединяет, и в качестве идеала намечает сведение всех законов к одному единственному.
Единство метафизиков превратилось, таким образом, в научную систематизацию явлений.
Лишь при помощи символов, зачастую притом искусственных, удается человеку упрощать таким образом природу; но ведь и самый научный факт, исходный пункт всех этих изобретений, является уже искусственным символом, воображаемым объективным эквивалентом первоначального факта.