Кер подсознательно поправил его:
— В «Красной шапке». Считай, ты уже принят. Если бы ты не пришел вовремя, лесные братья не устояли б. Условия оплаты, тебе разве не интересны!?
Кхандец с достоинством ответил Керу:
— Я был в дворцовой сотне, личной охраны эмира Таньшана Абора и получал от него 20 золотых дирхемов в год.
Немало удивленный услышанной суммой золота, Кер не смог удержаться от вопроса:
— Что же, тебя, не устраивало на богатой и безопасной должности охранника эмира Таньшана?
Кхандец помолчал, сжал кулаки и, глядя на Кера, сказал:
— Несколько лет назад, Триада убила моего наставника Ибн-Сина, когда он собирал лечебные травы для своих снадобий. В предгорье он наткнулся на один из молодых отрядов Триады и был безжалостно убит ими.
Я поклялся Солнцу, что его смерть не останется неотомщенной. Сорвать священный ритуал Триады, что может быть праведнее для мести?
— Ты был учеником самого Ибн- Сина!?
Кер, поклялся про себя, ничему не удивляться.
Имя знаменитого ученого и целителя было известно всему обитаемому миру, и его смерть была потрясением, и была еще одним звеном из цепочки бесчисленных преступлений Триады.
Эмир Абор, бывший имперский легат, владыка Таньшана, хорошо знал, за что платил. Ученик Ибн-Сина стоил таких денег. Благосостоянию жителей Таньшана завидовала вся Раввена, кроме Слуг Народа разве что.
— Честь имел я учиться у него, познавать свойства тела человека и его лечение!
Кер не смог удержаться от подковырки:
— Да, я вижу ты учился не только исцелять, вон сколько «степняков» покрошил!
— Человек, воспитывающий волю и искусство тела воина, способен и отточить свой разум! — с достоинством ответствовал Шангур.
Кер лишь недовольно проворчал:
— Это тебе к Тидеру, он у нас тоже большой мастак языком почесать.
Стая хищников способна из любого, вырастить яростного зверя.
В полу версте от одного из районов Мориты, непритязательного Беличьего Дола, населенного преимущественно беднотой, за самой крайней хижиной, начинался и тянулся шагов на двести, глубокий Алый овраг.
Алым его прозвали за буйное цветение, ранней весной, тюльпанов, когда крутые склоны оврага были усеяны яркой пеленой цветов.
Эпарх Мориты, Луган Курчавый, давно грозился засыпать его, чтобы выстроить на этом месте новые постройки и продолжить далее улицу Беличьего Дола.
Он принялся предварять свои грандиозные, далеко идущие замыслы в жизнь. Туда даже успели провести временную грунтовую дорогу. Несколько дней продолжались земляные работы, десятка два повозок, запряженные турами, возили песок и ссыпали его в овраг.