А вот Вторник был предельно привлекателен. Там, по многочисленным свидетельствам биологов прошлого века, вероятность повстречаться с самыми чудесными представителями надкласса квазинасекомых была максимальной.
— Так кого ловить сейчас будем? — Спросил державный интеллектуал Розалинов, уперев в Афину двустволку своих тюленьих глаз.
— Палочника Штока, — сказала Афина.
— Кого-кого? — Не расслышал Розалинов, водометы «Каймана» заливались вовсю.
— Палочника. Штока. Ш-т-о-к-а.
— Не слышу! — Розалинов пальцем указал на свое правое ухо.
«Не слышишь так зачем спрашиваешь? Ведь ясно же, слышимость — ноль!» — пожала плечами Афина и промолчала, изобразив подобие извиняющейся улыбки.
Наконец амфибия, скрежеща розоватой галькой пляжа, тяжело выкарабкалась на дикий берег.
— Останавливайте, дальше пойдем пешком! Иначе всех палочников Штока распугаем! — Скомандовала Афина.
— Всех кого? — Скривился старший сержант Липин.
Афина обречено вздохнула.
— Имейте терпение, товарищи! Сейчас дойдем до Зеркала Царевны, и тогда я вкратце остановлюсь на нашей задаче.
Саперы ответили негромким ворчанием.
Слов Афина не разобрала, лишь общую эмоциональную атмосферу. Которая была, прямо скажем, подавленной.
Зеркалом Царевны звалось озеро, расположенное в центре плоскогорья, которое занимало южную часть Вторника.
Такое название водоему дал знаменитый биолог и путешественник Франциск Шток. Ему посчастливилось первым исследовать и описать местную не столь богатую, сколь безмерно оригинальную фауну и умереть от инсульта в объятиях медузы-прыгуна.
К слову, под портретом Штока Афина просидела все старшие классы средней школы. Он, благообразный и длинноусый, с носом, похожим на батат и кротким нравом своего тезки, мечтателя Франциска Ассизского, как будто благословлял ее поступление на биологический факультет Московского университета.
На зеркало — царское ли, обычное — озеро и впрямь смахивало.
Всему виной были соли серебра, кристаллы которых покрывали гладкие сланцы на дне озера. С некоторых ракурсов озеро блестело как амальгама. А в ином освещении казалось отлитым из стали!
Вокруг озера росли величавые гиганты — кринолиновые деревья, эндемики архипелага Буровского.
Книзу необъятные, кверху узёхонькие, стволы кринолиновых деревьев были весьма удобны для лазанья. Вдобавок по их коре змеились глубокие расселины, в которых стопа находила множество удобных приступок. Обширные кроны кринолиновых деревьев состояли из густой сети сильных, упругих колючих веток, усыпанных глянцевитыми листьями-пуговичками.
— Вот в этих кронах и водится палочник Штока, — сказала Афина, указывая в сторону ближайшего дерева.