— Выслушайте меня, ваша светлость, — произнес Лампуньяни.
Его растянутые в улыбке губы дрожали. Не было ничего необычного в том, что проситель остановил герцога на пути к его месту перед алтарем, но Галеаццо скривил рот, давая понять, что это ему неприятно.
В тот же момент Катерина ощутила мое прикосновение, рванулась вперед и пристроилась рядом с военным советником, который уже стоял за спиной у герцога. Рикаво, седой, но крепкий мужчина, с недоумением поглядел на нее сверху вниз.
Катерина протянула руку, собираясь тронуть отца за плечо, и в это мгновение еще один человек, молодой, вышел в проход и встал рядом с Лампуньяни. У него были очень темные волосы и борода, приятное овальное лицо и глаза, полные ненависти. Это оказался Карло Висконти, дворянин, сестру которого обесчестил Галеаццо. Он сжимал рукоять длинного меча, вложенного в ножны, был одет в белое и пронзительно-красное, как и Джованни Лампуньяни.
Карло и был король мечей.
Я почувствовала, как проваливаюсь в другой мир, тот, где гнев Господень клубится мутными тучами, а чудовищное облако готово разразиться смертоносной молнией. Я обеими руками оттащила Катерину от отца и крепко вцепилась в нее.
— Не сейчас!.. — зашипел герцог на Лампуньяни, махая рукой, а темноволосый Висконти тем временем протиснулся мимо коленопреклоненного вассала.
Лампуньяни начал неловко подниматься, теребя рукав.
Все еще полусогнутый, он отчетливо произнес:
— Наоборот, именно сейчас. Теперь же!
Джованни с проворством змеи набросился на Галеаццо. Я не заметила, как он выхватил кинжал, зато увидела, как окровавленный клинок вышел из раны, и услышала жуткий хрип герцога. Посол Мантуи предпринял слабую попытку оттолкнуть Лампуньяни, но того уже нельзя было остановить. Он распрямился во весь свой впечатляющий рост, схватил герцога за руку, чтобы тот не смог убежать, воткнул кинжал ему в грудь по самую рукоятку, выдернул его из чавкнувшей раны, скривил рот от ненависти и решимости и снова всадил клинок в тело Сфорца.
— Я умираю! — с изумлением воскликнул Галеаццо и завалился назад, на грудь Орфео да Рикаво, который тщетно старался его удержать.
В следующий миг к герцогу шагнул Висконти и рубанул его длинным мечом, а за ним подскочил еще один молодой человек. Посол Мантуи, Захария Сагги и Рикаво вопили, призывая стражу.
Хор умолк, сладкое пение сменилось дикими криками и звуками борьбы. Люди рвались из недавно стройных рядов, церковные двери распахнулись, и толпа хлынула к ним приливной волной. Стражники увязли в толпе, отчаянно пробиваясь к своему господину, который упал на камень, когда-то обагренный кровью невинных младенцев.