Для их нетребовательных взглядов и суша являла все, чего можно было пожелать. В первом порыве энтузиазма много толковали о том, чтобы только с окрестных полей снимать ежегодно десять тысяч хогсхедов сахарного тростника, а самые пылкие колонисты считали лишь делом времени открытие легендарных золотых залежей, столь долго охранявшихся испанцами. «Почва богата, — писал один колонист, — воздух добрый и умеренный, вода сладкая, и все вместе делает местность здоровой и удобной». Тот же автор дневника воображал себя, как видно, в некотором роде ботаником, поскольку добавлял: «В этих местах произрастают мириады чудовищных растений, попирающие все прежние методы ботаники», и хвастал, что ему приходилось сдерживать себя, составляя ботаническую коллекцию, «поскольку если бы я собирал все образцы, их хватило бы загрузить „Сент-Эндрю“, так как иные листья превосходят три локтя длиной».
Но не все поселенцы проявляли столь возвышенно научный подход к новой колонии. Разведывательные партии, руководствовавшиеся более меркантильными интересами, отправились под началом командора Пенникука и капитана Аллистона на поиски пресловутых кампешевых рощ Уофера. Тут их постигло первое разочарование. Партии возвратились ни с чем, и командор грустно отметил в своем журнале: «Приказано было капитану Пинкертону и мне с капитаном Аллитсоном (sic!) выйти вдоль реки Агра на поиски никарагуанского дерева, расположенного примерно в полутора милях от Золотого острова. 27 (ноября) капитан Пинкертон и я вернулись и сообщили, что не сумели найти этого дерева. И у нас есть основания думать, что капитан Аллитсон не найдет его, как и другие здесь». Пресловутый шанс возместить все расходы на экспедицию одним махом растаял, хотя шотландцы еще не пали духом. Их прибытие оказалось удачно приурочено к концу лета, когда перешеек производит наилучшее впечатление. Яркая зелень лесов, сочные листья растений, изобилие диких животных и калейдоскоп тропических птиц очаровали пришельцев из серой, унылой Шотландии. Для них Дарьен был страной лотоса, где целебный воздух и жирная тропическая почва сулили богатый урожай и легкую жизнь. Они не могли знать, что мягкая почва тропиков быстро истощается от беспорядочной вспашки и что поддерживать ее плодородие — тяжкий труд. Также дилетанты-ботаники не догадывались, что «чудовищные растения» — свидетельство сырого и жаркого, неприятного климата и что здешние условия неблагоприятны для северного земледелия, зато служат отличной питательной средой для лихорадки. Ослепленные шотландцы наградили новую колонию величайшим комплиментом, какой могли изобрести: они назвали место Каледонией, а новое поселение — Новым Эдинбургом.