Эти пропагандистские листки Штайнер тоже взял у Беера, который получил их несколько лет назад от партийной организации Штутгарта и до сих пор удивлялся этому. Отобрав несколько экземпляров, Штайнер отправился к Аммерсу. Беер уже рассказал ему о том, что приключилось с Керном.
— Когда вы уезжаете? — спросил Беер.
— В одиннадцать. До этого времени я еще зайду к вам, чтобы вернуть значок.
— Хорошо. Я буду ждать вас с бутылкой фенданта.
Штайнер ушел. Вскоре он уже звонил в дом Аммерсов. Открыла горничная.
— Я хочу говорить с господином Аммерсом, — отрывисто сказал Штайнер. — Меня зовут Губер.
Горничная исчезла, но вскоре появилась снова.
— По какому делу?
— «Ага, — подумал Штайнер. — Это уже заслуга Керна». Он знал, что Керна об этом не спрашивали.
— По партийному! — бросил он коротко.
На этот раз появился сам Аммерс. Он с любопытством уставился на Штайнера. Тот небрежно поднял руку в знак приветствия.
— Геноссе Аммерс?
— Да.
Штайнер отвернул лацкан куртки и показал ему значок.
— Губер, — представился он. — Явился по поручению организации, функционирующей за границей. Должен выяснить у вас некоторые вещи.
Аммерс стоял подобострастно, почти по стойке «смирно».
— Пожалуйста, входите, господин… господин…
— Губер. Просто Губер. Как вы знаете, вражьи уши — повсюду.
— Знаю. И для меня это большая честь, господин Губер.
Штайнер все рассчитал верно. У Аммерса не возникло ни малейшего подозрения. Слишком уж глубоко сидел в нем страх перед гестапо.
Но даже если бы у него и возникли какие-либо подозрения, в Швейцарии он все равно не смог бы ничего предпринять против Штайнера. У того был австрийский паспорт на имя Губера. А связан он с гестапо или нет, этого никто не мог установить. Даже германское посольство.
Аммерс провел Штайнера в гостиную.
— Садитесь, Аммерс! — пригласил Штайнер, сам садясь в кресло Аммерса.
Он порылся в своей папке.
— Вы знаете, геноссе Аммерс, что главным принципом нашей работы за границей является одно — незаметность?
Аммерс кивнул.
— Мы ожидали этого и от вас. Бесшумной работы. А теперь до нас дошли слухи, что вы привлекли к своей особе ненужное внимание в случае с одним молодым эмигрантом!
Аммерс вскочил со стула.
— Это — самый настоящий преступник! Он довел меня до болезни. После него я совсем разболелся и сделался всеобщим посмешищем… Этот оборванец…
— Посмешищем? — резко перебил его Штайнер. — Всеобщим посмешищем? Геноссе Аммерс!
— Не всеобщим, не всеобщим! — Аммерс понял, что допустил ошибку и от волнения совсем запутался. — Посмешищем только в моих собственных глазах. И я думаю…