— Не могут же они играть в мяч сутки напролет, а, Каприс? Нужно же им чем-то заняться в перерывах между матчами.
Она хмыкнула. Рядом с ней на сиденье стоял открытый лэптоп, и она загоняла в гроссбух счета и расписки.
Ярмарочная площадь располагалась на северном краю городка, рядом со стадионом. Смотритель стоянки встретил их в воротах и взобрался на приступку, чтобы дотянуться до окна кабины.
— Плата за место — сто долларов, — донеслось из-под широких полей соломенной шляпы, которая, если судить по ее виду, совершила немало кругосветных путешествий.
Тревин побарабанил пальцами по баранке, но сохранил спокойствие.
— Мы внесли плату вперед.
Смотритель пожал плечами:
— Сто долларов, или ищите себе другое место.
Каприс через колени Тревина подтянулась к окну и спросила, старательно подражая мужскому голосу:
— Чек выписывать на Майерсвильскую городскую стоянку или на округ Иссаквена?
Опешивший смотритель поднял голову так резко, что она не успела пригнуться. Его старое лицо было таким же пыльным, как и шляпа.
— Наличные. Чеков не принимаем.
— Так я и думала, — сказала она Тревину, отодвигаясь от окна. — Дай ему двадцатку. И потребуй, чтобы обеспечил переносный туалет и электричество. Мы их заказывали.
Тревин швырнул смотрителю бумажку, и тот поймал ее на лету, спрыгивая с подножки.
— Эй, мистер, — спросил он, — сколько лет вашей малышке?
— Миллион десять, засранец, — буркнул Тревин, отпуская сцепление громоздкой машины. — Я тебе говорил не показываться никому на глаза! Наживем беду, если местные узнают, что у нас за бухгалтера мутант. Существует, знаешь ли, трудовое законодательство. И вообще, зачем ты велела мне дать ему деньги? На них можно было купить мяса дня на два.
Каприс, встав на колени, выглядывала в окно.
— Он сторож, а со сторожами лучше не ссориться. Эге, они здесь расчистили местность. В прошлый раз, когда мы здесь были, между стоянкой и рекой росли деревья.
Тревин налег на баранку. На малой скорости машина с трудом слушалась руля.
— Кому нужны кусты и деревья рядом с местом, где играют в софтбол? Один неудачный бросок, и мяч навсегда пропадает в зарослях…
За ярмарочным полем начиналась насыпная дамба — до самой Миссисипи, лежавшей в ста ярдах широкой грязной равниной, размеченной полосами грязно-серой пены, тающей под утренним солнцем. Вверх по течению, так далеко, что не слышно было тарахтения двигателя, ползла баржа. Тревин с одобрением отметил протянувшуюся на сколько видел глаз десятифутовую решетчатую загородку между собой и рекой. Кто знает, какие твари выползают оттуда по ночам?