- Умтак, опять ты весь измазался.
- Прости, мам, с Рултаком ловили ползучек - я люблю есть ползучек.
- Дай я тебя пощекочу, мой славный...
- Ты кто? Не подходи ко мне, урод! Не трогай меня! - Умтак взбрыкнул и завалился на спину. - Не подходи! Прочь, прочь! - орал он.
- Что с тобой, Умтак? - Кулитук остановилась на мгновение, но потом двинулась к сыну.
Сбитый с толку Умтак сел на полу, будто впервые оглядывая комнату всеми четырьмя глазами.
- Мам... не знаю... - растерянно промямлил он, но глаза его прояснились. - Кажется, съел что-то. Живот болит.
И Умтак заплакал, всасывая слезы. Кулитук протянула хобот к его лбу.
- Мама! Мама! Опять... Мама! - завизжал Умтак и перекатился на бок, отбивая хобот Кулитук своим и размахивая всеми руками:
- Прочь, урод! Прочь! Убери свое мерзкое щупальце! Прочь!
Кулитук отпрянула. Умтак вскочил, оттолкнул мать и выбежал в дверь. Навстречу ему хлынул яркий свет, тротуар ушел из-под ног, и Умтак снова упал. Мимо проплывали низкие бежевые постройки. А сам Умтак сидел на горизонтальном эскалаторе, который нес его вперед.
- Умтак?! - донесся голос позади.
- Мама... мама... - опять раздался писклявый голос у Ирины в голове. Но уже тише, гораздо тише.
'Боже, я в бреду!'
По сторонам громоздились друг на друга светлые домики кубической формы, как в пещерных городах Анатолии. Они были кругом - впереди и сзади. Впрочем, что такое впереди, и что такое сзади? Ирина каким-то образом видела во всех направлениях. Даже вверх, где на сером с темными тучами небе висело сразу два солнца: большое желтое и маленькое белое за спиной. Движущиеся эскалаторы пересекали все обозримое пространство. Они ехали вперед и навстречу, сворачивали за углы построек и забирались на мостики. Но главное - вокруг были 'они' - пылесосы!
'Боже', - повторила Ира и закрыла глаза. Когда открыла, ничего не изменилось.
Повсюду были эти существа: большие, массивные, фиолетового цвета, с цилиндрическими телами без головы, или головами без тела. На четырех коротеньких ножках. С четырьмя такими же неуклюжими ручками по периметру и длинными похожими на тромбон хоботами. Создания походили на огромный пылесос 'Буран' советских времен или на старый чайник того же периода. Они стояли на тротуарах и ехали на эскалаторах, гулко дудели в свои 'дудки' и моргали двумя парами глаз на макушке 'чайников'. Их сливающиеся в раскатистую какофонию звуки эхом били по голове.
'Боже, - тряхнула головой Ира, - мама... мама... Что это такое? Что Я такое?' Она заплакала, сидя на движущейся дорожке и непроизвольно всасывая слезы хоботом.