А второй — с башкою драной,
На ноге на деревянной,
Третий — Боже правый, где ты?
— Лед в глазах, а сам — раздетый,
Иней на лице сереет,
Тело — лишь сосульки греют.
— Воскресил я вас. Воруя,
Путь свой далее держите.
Нынче жизнь я вам дарую,
Вы ж мне верно послужите.
Выпьем тут же, в чистом поле.
После — отоспимся вволю.
Вражье племя, мчитесь дружно —
Раздобудьте всё, что нужно!
Хлеб сюда, вино, постели! —
Словно птицы, полетели,
Ветром мимо просвистели.
Что за посвист разудалый!
Первый вор слетал куда-то:
— У вдовы забрал я нищей
Ту перинку. Счастье вору!
Спал на ней ребенок малый —
Нам-то, чай, коротковата!
— Не волнуйся! Будет впору!
Молодчина ты, дружище! —
И колдун, хозяйство множа,
Сотворил четыре ложа.
Где-то в небе ветер легкий
Прошуршал, как плач далекий.
Тут второй примчался с кружкой:
— Вот вино. Я ночью вьюжной
Ловко в шкаф залез, где служка
Спрятал всё, что к мессе нужно.
Но боюсь, что будет мало.
— Нам скупиться не пристало! —
Чародей опять колдует.
Бочки встали в ряд. И дует
Ветер алчный что есть мочи,
Словно волки среди ночи.
Третий вор спешит, ликуя:
— Вот облатка! В ночь такую
У священника украсть я
Смог — больному нес в ненастье
Для последнего причастья.
— Что ж, приятель, это счастье,
Коль другого нету хлеба. —
Вдруг грозой разверзлось небо!
Воздух глиною сгустился,
Вихрем буйным закрутился,
И земля вся задрожала.
Что стояло, что лежало —
Улетает. Шелухою
Братство вознеслось лихое,
Только вздох раздался длинный.
Вдруг — всё стихло над долиной.
Холодно. В тиши морозной
День вплывает из-за бора.
Виселица — тенью грозной.
А на ней — четыре вора.