Век перевода. Выпуск 1 (Байрон, Бахман) - страница 128

На первую страницу
В рудник вгрызался в летний зной,
Отчаялся к зиме.
Мне снился прочный капитал
И самородки в ряд;
Увы, под носом клад лежал,
Как люди говорят.
Решив, что дело мне во вред,
Я клял мечту свою.
Решив, что золотишко — бред,
Всё бросил — и адью.
На холм тот швед пришел потом
И ковырнул киркой:
Нашел богатство под кустом, —
Нрав у судьбы такой.
От тех богатств хранит нас Бог,
Что голову кружат.
Он закутил, он занемог
И провалился в ад.
Вожу, немного потужив,
Я грузовик с мукой.
Швед помер, я покуда жив, —
Нрав у судьбы такой.

ОБЫЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Коль случай нас с тобой сведет,
Уверен, что меня
Не примешь точно ты в расчет,
Пройдешь как мимо пня.
В лицо не взглянешь никогда —
Нет дела до калек,
Ведь я — безликий, как орда, —
Обычный человек.
Не ты ль работаешь, как вол,
И спишь с женой потом,
Чтоб для детей накрыт был стол
И был уютным дом?
В тебе всё те же есть черты —
Всего лишь имярек…
Сдается, парень, что и ты —
Обычный человек.
Нас не представят к орденам,
Работа — наш кумир.
Но парни, что подобны нам,
Вращают этот мир.
Надежный курс даем судьбой,
И с нами Бог навек.
Прочь шляпу — Сила пред тобой:
ОБЫЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК.

Майя Цесарская>{37}

АТТИЛА ЙОЖЕФ (1905–1937)

ОДА

1
Сел у скалы, на слепящем сколе.
Юным, южным,
чуть повеяло летним ветром,
будто добрым ужином.
Приучаю сердце — наверно,
не так уж трудно —
к тишине; приманиваю мотив
непрошедшего, уронив
голову, руку.
Вглядываюсь в гриву гор,
и каждый лист, скол,
блик — отсветом твоих скул.
Вижу, на целом свете
ни души; тропка, ветер
юбку твою вздул.
Вижу, как в путанице ломких
тонких веток выбился локон,
как дрогнули груди, мягко-мягко,
и снова, снова всё сначала,
и Синва-речка по камешкам,
круглым, белым зажурчала
смехом на зубах русалочьих.
2
Люблю, о, до чего люблю я
тебя, сумевшую звучать
заставить лгущую впустую
сердца глубинную печаль
и твердь земную.
Тебя, что в тишь самим собой взбешенным
потоком прочь от меня бежишь, а я
реву и рвусь с вершин своих по склонам,
вблизи тебя, такой далекой, бью
об землю и об небо, как люблю
тебя, родная мачеха моя!
3
Люблю тебя, как ребенок маму,
как глубь свою молчаливые ямы,
как любят свет безлюдные храмы,
как огонь — душа и как покой — тело!
Люблю, как смертные жизни рады,
любят, покуда не отлетела.
Каждое движенье, улыбку, слово
вбираю, как земля упавший предмет.
Как кислотой в металл, в основу
души втравливаю снова и снова
все изгибы очертанья родного,
и нет в ней сущего, где тебя нет.
Минуты со стрекотом мчатся, минуют,
а ты в ушах притаилась немо,
одна звезда сменяет другую,
а ты в глазах стоишь и застишь небо.
Стынет во рту, как в пещере тишь,
вкус твой, чуть-чуть вея,
а на чашке рука белеет,
Следующая страница