Они открыли магистраль! Сам Губернатор здесь!
Банкет, танцульки до утра. Народ собрался весь.
Вот это рев на станции! Аж сыплется листва!
«Друзья, встречайте. Инженер — виновник торжества».
Несутся здравицы ему, и лезут с похвалой,
Но ведь не он нашел проход под Красною Скалой.
Тот инженер был сопляком и бегал на горшок.
Когда седою цепью гор пред нами встал отрог —
Он нас на голод обрекал, когда сухим был год.
Трава в долинах седловин — ее не видел скот.
Но, взяв усталых лошадей, мой муж пошел чуть свет
Искать проход среди теснин, где скальный был хребет.
Забрел в такую глухомань, что видит только Бог.
Шагал он вслед за лошадьми, пока держаться мог,
Ведь лошадь — то-то и оно — прет к корму напрямик.
Проход под Красною Скалой мой отыскал старик.
Он повернул и, чтобы путь надежен был вполне,
Зарубки делал он в лесу и дырки на ремне.
Подохли лошади, он брел за клячею хромой:
Одни мослы, спаси Господь! И так пришел домой.
Мы той тропой погнали скот среди отвесных гор,
И там, где стали в первый раз, живу я до сих пор.
За нами следом шел народ — мой муж подал пример.
Поднялся город, а потом явился инженер.
Палатку с ванной приволок, багаж на сто узлов,
Стряпух — варить ему еду, помощников-ослов.
Ему хвала за все труды несется от чинуш,
Хотя он выбрал тот же путь, где метки ставил муж!
Мой бедный муж не слышит их, он испустил свой дух,
В могиле возле полотна навряд ли нужен слух.
Но той тропой, где он прошел, ревущий поезд мчит,
С горы несется под уклон, в вагонах скот мычит.
Я верю, знает мой старик, когда дрожит земля:
Сквозь темноту ночной экспресс уносится в поля.
Я верю, знает мой старик, что помню я о нем,
И этой ночью свой банкет устроим мы вдвоем!
Как раньше, только я и он, одни на целый свет.
Вино, говядина и чай, и кружке тыща лет.
Мы обойдемся без речей и тостов, черт возьми.
Мы знаем, кто нашел проход и кто здесь лег костьми.
Они хотят, чтоб вышла я, почтенная вдова!
Там Губернатор ждет и сам «виновник торжества»!
Ты извиненья передай, а впрочем, всё равно.
Пора на ужин мне идти, где ждут меня давно!