Дибич приказал усилить охрану дома градоначальника, Для дежурств по городу были мобилизованы все свободные от неотложных дел генералы, штабные офицеры и унтера Донского войска. Потом было решено, что безопаснее содержать забальзамированное тело императора в городском соборе, куда его и перенесли под небывало большим конвоем.
На этом, однако, неприятности не кончились. Не прошло и суток, как арестованный фельдшер бежал. Осатаневший от злости Дибич поклялся предать Фармаковского суду, но в тот же час ему доложили, что странным образом исчезнувший сосуд вдруг нашелся, Дибич почел за лучшее не ломать себе голову над этой чертовщиной, тем более что из Тульчина от Шервуда пришло сообщение о решительных намерениях заговорщиков из Южного общества. Скрепя сердце Дибич решил отложить принятие радикальных мер против фрондирующих офицеров до своего возвращения в Петербург, ибо первоочередной его задачей было сопровождать тело усопшего монарха в столицу.
Санкт-Петербург, 28 июля 1826 г.
Прогуливаясь по Невскому, придворный егерь Иванов дошел до каменного моста через Фонтанку и здесь был остановлен нищи, протягивающим руку для подаяния. Вид странного бродяги поразил Иванова: несчастный мало походил на тех уличных попрошаек, что в этот час облепили ограды церквей и подворотни богаделен. Скорее из любопытства, чем из сострадания, Иванов бросил в ноги нищему копейку и, перекинув трость с руки на руку, сделал шаг вперед…
— Ваше благородие, не уходите! Имею до вас дело государевой важности.
Иванов с удивлением выслушал мелодичную речь оборванца.
— Дело, говоришь? Тогда к чему сей камуфляж… — С брезгливой миной на лице егерь дотронулся концом трости до лохмотьев юродствующего мужика.
— Береженого бог бережет, — потупил взор попрошайка.
С колокольни Воскресения ударили к обедне. Егерь перекрестился. В голове его подобно молнии промелькнула цепь умозаключений, замкнувшаяся на начальнике III отделения собственной его императорского величества канцелярии… Десять лет назад Иванов повстречался с Бенкендорфом впервые. В то время генерал принял под свое начало 2-ю драгунскую дивизию, в которой Иванов по праву считался лучшим наездником. Увидев лошадь нового командира на параде, Иванов набрался смелости и сказал, что она подведет… Бенкендорф не принял совета во внимание, за что и был наказан: конь пал в самый неподходящий момент, едва не придавив собой седока. С тех пор Бенкендорф не упускал Иванова из виду. Недавно он рекомендовал его в государевы егеря.
Вместе с окончанием колокольного звона к Иванову пришло осознание момента: