— Стражники у озера не смотрят, кто выходит, им важнее, кто входит, — сказала она. — Я легко выйду отсюда. Через три дня я приду в «Золотой скорпион». Да пошлет Вепвавет нам удачу.
После этого Ту повернулась и, не оглядываясь, ушла.
Камен вздохнул.
— Вот такой я встретил ее впервые, — сказал он. — В грубом платье и босой. Я молю богов, чтобы она не осталась в моей памяти именно такой. Ну что ж, пошли.
Как и в доме Несиамуна, мы старались двигаться как можно тише, чтобы нас не заметил ни один из слуг, весьма преданных своему хозяину. Одно нечаянно брошенное слово могло погубить нас. К счастью, никто в этот час не работал. Камен провел Тахуру через сонный дом в комнаты матери, а я прямиком отправился к Па-Басту.
Управляющий лежал на своем ложе, совершенно голый. Опустив тростниковую занавеску, чтобы в комнату не проникал горячий воздух, он мирно похрапывал. Я тихо потряс его за плечо. Он мгновенно проснулся и сел на постели, потирая смятую подушкой щеку.
— Каха, — хрипло сказал он. — Что случилось?
— Ничего, — ответил я. — Камен вернулся, а с ним Тахуру. Он поместил ее в покоях Шесиры. Скрыть от слуг нам это не удастся, так что пойди и скажи им, чтобы держали рот на замке. От этого зависит наша жизнь, Па-Баст.
Па-Баст уже окончательно проснулся и теперь смотрел на меня тем пристальным взглядом, который появляется у всех управляющих, когда они разговаривают со своими подчиненными. Но я не был слугой в этом доме. Я был таким же служащим, как и он.
— Слава богам, что Камен жив, — сказал Па-Баст. — Расскажи-ка мне все по порядку. Я подозреваю, что ты с самого начала знал больше, чем говорил, так что теперь я тоже хочу все знать, если уж мне нельзя немедленно послать за Несиамуном. Скорее всего, он не знает, где сейчас Тахуру.
— Не знает. Не думаю, что он уже обнаружил, что ее нет, но это вопрос лишь нескольких часов. Это длинная история, Па-Баст. Ты можешь поклясться, что выслушаешь ее без гнева?
Па-Баст кивнул.
— Я всегда уважал тебя, Каха, — сказал он. — Я слушаю.
И я все ему рассказал, а когда мой рассказ подошел к концу, послеобеденный отдых уже закончился. Па-Баст слушал молча, лишь изредка задавая короткие вопросы и тщательно скрывая свои чувства, как и подобало хорошему управляющему. Наконец я умолк. Па-Баст встал и начал собирать свои вещи: длинную и свободную рубаху, браслет и красную ленту — знаки принадлежности к дому Мена. Эту ленту Па-Баст всегда повязывал на свой голый череп. Ни слова не говоря, он быстро оделся, думая о чем-то своем. Затем сказал:
— Я хорошо знаю Харширу, управляющего прорицателя, и управляющего генерала тоже. Я не слышал от них ни единого слова о том, что ты мне сейчас рассказал.