— Он что-нибудь говорил по поводу послания?
— Только то, что очень рад, что наш господин не стал тратить время на заявление в суд. Он старый друг моего господина. Он послал много солдат на поиски госпожи Тахуру.
Поблагодарив слугу, я отпустил его. Только бы не спугнуть удачу! Нужно молиться, чтобы Несиамун после долгих размышлений не счел наш рассказ выдумкой и не позволил Паису увлечь себя беседой, в которой рассказал бы ему больше, чем следует. Несиамун — человек прямой, не склонный к уверткам, зато Паис очень наблюдателен. Даже если Несиамун ему ничего не рассказал, генерал вполне мог почувствовать, что его старый друг что-то скрывает. И если так, что станет делать Паис?
Ответ на мой вопрос был скорым и печальным. Семья заканчивала ужинать, когда в передней послышался шум. Бросившись туда, мы увидели отряд солдат, заполнивших всю переднюю. За их спинами был виден один из садовников Мена, который сидел на земле, держась за кровоточащую рану на виске. Мен обернулся к женщинам.
— Тамит, Мутемхеб, немедленно идите к себе! — приказал он.
Те повиновались, бросая через плечо испуганные взгляды.
— Простите меня, господин, — с трудом проговорил садовник. — Я попытался их остановить.
По его виску струилась кровь, стекая на шею.
— Ты все сделал правильно, — спокойно ответил Мен. — Спасибо. Шесира, уведи его и вели промыть ему рану.
Жена шагнула к нему.
— Но, Мен… — начала она.
Он не дал ей договорить.
— Иди, Шесира, пожалуйста, — повторил он тихим и ясным голосом, по которому все домочадцы сразу узнавали, что их господин сильно разгневан. Шесира замолчала и послушно увела садовника. Я и Па-Баст остались на месте.
— Какое у вас ко мне дело? — спросил Мен офицера. Тот шагнул вперед и протянул ему свиток папируса. Мен бросил на меня холодный взгляд, и я взял папирус.
— Я пришел, чтобы арестовать вашего сына Камена по обвинению в похищении, — не слишком уверенно произнес офицер. — Сразу хочу сказать, что этот приказ получен мною от самого царевича Рамзеса.
— Это невозможно! — воскликнул Мен, но я уже читал приказ. На нем стояла царская печать.
— Он говорит правду, господин, — сказал я, передавая Мену папирус.
Он пробежал его глазами. Его руки дрожали.
— Кто выдвинул это обвинение? — спросил Мен. — Это же смешно! О чем думает этот Несиамун?
— Обвинение поступило не от достопочтенного Несиамуна, — ответил офицер. — Вернувшись из его дома, генерал Паис попросил повелителя принять его и имел с ним беседу. У генерала есть веские основания предполагать, что госпожу Тахуру держат в этом доме.
— Какие у вас доказательства? — прервал его Мен. — Вы не можете арестовать человека по одному лишь обвинению!