— Ваал-махар, это заслуженное наказание!
Царевич повернулся к Йенини, который тяжело поднялся на ноги.
— Йенини, признанный виновным, тебя отведут к месту казни, где твоя голова будет отделена от тела.
Распорядитель снова закричал:
— Йенини, это заслуженное наказание!
Те же страшные слова услышал и Пел ока.
«Все это из-за меня, — с ужасающей отчетливостью пронеслось в моей голове. — Я принесла смерть всем этим людям. Какая теперь разница, были они виновны или нет? В конце концов заговор провалился. Царь жив. Я жива. Какая ирония! А их кровь, хлынув из шеи, зальет ноги палачей и разольется лужей возле каморок, которые я помню так хорошо, и все потому, что однажды в Асвате, в храме Вепвавета я встретила Камена». Я поежилась. Все эти жизни. Справедливость восторжествовала, но прольется ли их кровь на чаши весов в день Великого Суда, когда на них ляжет и мое сердце, и перетянет ли тогда оно чашу на свою сторону?
Я очень устала. Огромные лампы, в которые слуги, неслышно ступая, все время подливали масло, отбрасывали вокруг себя желтый свет. На тускло поблескивающем полу ярко вспыхивали золотые искорки пирита. Потолок огромного зала терялся в темноте, и между мной и обвиняемыми разлилось озеро мрака, словно приговор был уже приведен в исполнение, и я смотрела на бледные призраки, стоящие по другую сторону пропасти, отделяющей мир живых от мира мертвых.
Мерсуре, Панауку, Пенту и Паибекаману также предстояло быть обезглавленными. Свой приговор они выслушали с полным равнодушием. Было видно, что его смысл еще не достиг их сознания. Им хотелось только одного — поесть и отдохнуть. Возможно, от долгого сидения у них болели спина и лодыжки. Их тело еще не поняло, что скоро перестанет тратить силы на чувство голода или эмоции, а их разум отказывался верить в скорый уход в небытие.
Царевич также выглядел крайне усталым. Его обведенные черной краской глаза ввалились, веки припухли. Казалось, на весь зал опустилось плотное одеяло, под которым всем стало душно. Один лишь распорядитель оставался по-прежнему бодрым и теперь терпеливо ждал следующего решения царевича.
— Генерал Паис, встань, — приказал Рамзес.
Паис легко поднялся на ноги и встал перед царевичем, словно молодой, красивый и гордый офицер, готовый выслушать приказ старшего по званию.
— Генерал Паис, признанный виновным, согласно закону в отношении людей благородного происхождения тебя заключат под стражу, и в течение семи дней, начиная с сегодняшнего, ты будешь вести такую жизнь, какую тебе хочется. Твои земли и поместья с этого часа объявляются хато — собственностью государства, твои запасы, скот и другое имущество также переходят в собственность двойной короны. Снимите с него знаки отличия.