— Мне бывает непросто понять некоторые слова.
Оливия обхватила колени руками и уткнулась в них подбородком, с любопытством глядя на Куина.
— И все же ты один из самых умных людей, которых я встречала.
— Только потому, что ты не была в университете.
Оливия хмыкнула.
— Многие не пожелали бы услышать подобный комплимент и стали бы настаивать, что я преувеличиваю.
— Как я уже сказал, я никогда не лгу. Вполне возможно, я один из самых умных людей, встреченных тобой. Но это не делает меня самым умным на свете. Вспомни, как я был влюблен в Еванджелину.
— Это лишь доказывает, что ты тоже человек.
— Жалкое доказательство, — сухо ответил Куин. — Я просто не смог бы произнести вслух эти клятвы, если бы они ничего для меня не значили.
— Клятвы? Ах да, клятвы у алтаря.
— Любить тебя и заботиться о тебе… Пока смерть не разлучит нас.
— Бедная Еванджелина.
— Она уже в прошлом. Но я не могу сказать эти слова кому угодно. Они много значат для меня. Они обладают силой.
— Даже если Еванджелина не уважала их?
— Да. Знаешь, как она умерла?
Оливия крепче обхватила колени.
— Нет.
— Она собиралась оставить меня. Решила бежать во Францию со своим любовником, этим нелепым существом по имени сэр Бартоломью Фоплинг.
Оливия закашлялась.
— Я не шучу. Фоплинг был очень одаренным человеком: мог петь на нескольких языках, танцевать, и у него всегда были выглаженные галстуки. Они взяли с собой Альфи. — Куин замолчал. — И отправились во Францию, хотя собирался шторм. Их предупреждали не садиться на лодку, но Еванджелина подкупила капитана. Она была в ужасе, потому что я преследовал их, боялась, я ее поймаю.
— Ты уверен, что хочешь это рассказывать?
— Почему нет? Твоя служанка расскажет тебе то же самое.
— И ты преследовал ее?
— Я чуть не загнал лошадь, но опоздал. Ужас в том, что та пристань по-прежнему снится мне. Я не догнал их, передо мной было лишь море в белых барашках пены. Лодка затонула в паре миль от берега.
Они помолчали.
— Полагаю, — медленно произнесла Оливия, — будущей герцогине не пристало произносить неприличных слов, особенно когда дело касается умерших. Поэтому, стараясь избегать ругательств, я лишь скажу, что твоя жена, Куин, была дурой.
На его губах появилась легкая улыбка.
— Это было давно. Пять лет назад. Почти целая жизнь.
— Глупости. Разве можно пережить потерю любимого человека? Особенно ребенка.
— В любом случае я не могу жениться на Джорджиане, — повторил герцог и добавил: — Никогда.
— Мне кажется, ты бы мог со временем полюбить ее или она начала бы тебе нравиться.
— Еванджелина была мне неверна, но я никогда ей не изменял. Я был настолько ослеплен страстью, что порой сомневался, сумею ли сдержать себя. Конечно, мне это все-таки удавалось.