— Да.
Гауптман встал. Командарм подошел к карте, и пленный точными привычными штрихами показал, где проходит третья крытая траншея, где впадают в нее ходы сообщения, а где — примерно, конечно, точно он не знал — находятся укрытия.
Командарм оценил новинку немецкой тактики. Оценил, вздохнул… и улыбнулся — весело и доверительно.
— В общем, здорово! Умело, ничего не скажешь. Спасибо за честность. Если вы начинаете жизнь с этого, верю, все у вас будет хорошо. — Командарм подошел к двери, оглянулся и приказал: — Лебедев, со мной!
Командарм узнал то, что хотел узнать, и заторопился на свой КП. Шагая за его спиной, Лебедев, конечно, оценивал важность тактической новинки противника, но думал о другом: Матюхина все еще не было… И от этого его приподнятое, деятельное настроение, радость удач меркли, и, когда, уже сидя в машине, командарм резко обернулся к нему, он уже ждал неприятностей.
— Подполковник, немедленно поезжайте к летунам и первую свою лекцию прочтите вот об этой самой тактике. Главное, сделайте так, чтобы они завтра же, — командарм оглянулся, посмотрел на небо, — погода, видимо, позволит — завтра же засняли эти самые проклятые третьи траншеи. И мы, и они забыли: они на обратных скатах! На обратных!!! А на снимках — все плоско. Вы поняли?
— Так точно!
— И еще, разведка боем явно не требуется. Гауптман пристреливал цели на своем переднем крае. — Командарм усмехнулся: — Он их запомнил. А нам пока что надо примолкнуть. Впереди немало дел.
Командарм уехал, а Лебедев стоял и смотрел вслед машине, словно оценивал привалившую удачу. Именно ему предоставлялась возможность первому изучить и подтвердить фотоснимками и показаниями пленного тактическую новинку противника. Он не стал ждать окончания допроса (хотя ему следовало уяснить детали этой новой тактики, но он решил, что время для этого еще будет), вызвал шофера и уехал.
Знакомой дорогой — он колесил здесь, когда проверял выдвижение резервной артиллерии, — промчался через лес в просторную пологую долинку. Над ней легкой дымкой уже повис туман: земля веред замерзанием отдавала последние капли еще теплой, живой влаги. Совсем неподалеку, на опушке, стояли орудия, в капонирах, выставив зады, торчали тягачи. Небо над ними еще светлело, но едва заметно стало зеленеть — день переходил в ясную ночь. Дышалось легко, и думалось легко и счастливо. Здесь, в тылу молчаливой сегодня передовой, войны не ощущалось. Плыло доброе, задумчивое предвечерье — время, когда хорошо охотиться.
И Лебедев, конечно, не мог предполагать, что за ним охотятся. Не за ним, конечно, а за этим участком. Краешек привольной долины просматривался с одного из боковых артиллерийских наблюдательных пунктов противника, который, обеспокоенный внезапным артогнем, усилил наблюдение. Во время огневого налета его артиллерийско-инструментальная разведка — АИР — более или менее точно засекла огневые позиции появившихся батарей. От разведчиков данные перекочевали на карты и планшеты огневиков, и они подготовили, пока еще приблизительные, данные для ведения контрбатарейной борьбы. Противник ждал малейшего подтверждения их правильности. И когда наблюдатели сообщили, что видят легковую машину, командир батареи противника не стал раздумывать, а подал команду: