— А если не придет? Если против нас воевать будет?
— Слушай, Коля, скажи по совести: тебе радостно было бы его кончать? Стрелять же нельзя… — Сутоцкий смущенно хмыкнул. — Вот то-то и оно. Неприятно… Давай подумаем о худшем: этот Курт — дурак, доложил, за нами погоня. Что делать?
— Нужна связь.
— А ее нет! И еще. Раз саперы пошли по колонному пути, значит, скоро начнут выдвигаться войска, значит, близко ихнее наступление. Так я понимаю?
— Так. Почему все же ты уверен, что Курт сказал правду? Может, он врал.
— Нет. Он говорил правду. Он не отвечал на мои вопросы, а подтверждал или отрицал их. Такой, как он, быстро ложь не придумает. Правду говорил. А свидетельство тому — саперы.
— Какие предложения насчет связи?
— Погоди. Как ни говори, а проверять Курта нам еще придется. Карты у нас нет, а нам нужно точное расположение новых частей. Поэтому давай определим такой порядок. Сегодня день, до вечера, ведем подслушивание на всех линиях, что попадутся. Одновременно ищем связь. Если подвернется «язык» — берем и потрошим. Кстати, не исключено, что легковые машины, особенно специальные, вроде того тягача, могут иметь радиостанции. Если все удастся, вечером ты уйдешь к своим, а я останусь.
— Опять ты один решаешь!
— Возражай.
— Почему идти должен я и почему в одиночку?
— Нельзя рисковать. Если не пройдешь ты, завтра двинусь я. Почему лучше остаться мне? Я знаю язык. Еще одно: сигнал, что ты вышел к своим, — три красные ракеты в сторону… Нет, вспугивать не годится.
— Кого вспугивать?
— Я хотел сказать, в сторону поймы. Наоборот, на юг, в сторону Радова. Через каждые полчаса. Откуда-нибудь с дерева эти сигналы можно будет заметить.
— Ты говоришь так, словно я уже ухожу.
— Не злись, Николай. Мы сейчас не принадлежим себе. Если по каким-либо причинам первым придется идти мне, то сигналы у нас с тобой уже отработаны. Замечания есть?
Сутоцкий помялся, улыбнулся и буркнул:
— Жрать хочется.
— Точно! Что там будет впереди — посмотрим, а паек нужно срубать, пока он есть. А потом… Мало ли что будет потом!
Они поели, ополовинили фляжки, закурили.
Сутоцкий перевернулся на живот и задумчиво спросил:
— Послушай, Андрей, а что это за линия такая? На столбах.
— Вот и я думаю. Заметь, немецкий сапер возмущался, что ее нельзя трогать, Курт осматривал… А я, дурак, у него не спросил.
— Если она постоянная, так, может, главные передачи или там переговоры немцы как раз по ней и шпарят?
— Не знаю… Она ж, по-моему, пересекает линию фронта.
— Ну и что? У поймы она, конечно, оборвана — какой дурак ее оставит?! Тем более немцы! Они насчет разрушения народ аккуратный и, отходя, наверняка оборвали провод. А вот дальше они могут подсоединить к ней свои НП, и никакому разведчику невдомек будет, что по старой линии ведутся переговоры. А новых нет. Полная маскировка. По-моему, они поэтому ее так берегут.