Турецкий расхохотался:
— Ирка, ради бога, оставь в покое мои сны!
Он глотнул кофе, принял душ и уселся завтракать.
Зазвонил телефон.
— Ты спишь там, что ли?! — раздался разгневанный голос Меркулова.
— Я работаю, — сказал Турецкий, просматривая «Спорт-экспресс».
— Твое место работы — в Генеральной прокуратуре!
— Костя, ты чего такой злой? Когда это тебя волновало, за каким столом я над бумажками сижу?
— Получено требование о выкупе.
— А кем получено?
— Тобой.
— Как это?! — изумился Турецкий.
— Вот так! И мной тоже. Заглянул в почтовый ящик, а там — такой сюрприз. А в строке «копия» твой адрес указан. Нам обоим послали сегодня ночью.
— Откуда они знают про меня? — механически спросил Турецкий.
— Сам подумай, голова садовая, с каким количеством людей ты успел переговорить за эти несколько дней! Похитители среди них.
— Так они что же, хотят, чтобы прокуратура платила?! Наивные люди.
— Они хотят, чтобы мы сообщили заинтересованным лицам — американцам и нашим.
— Разумно… Информация от нас будет выглядеть серьезно… И сколько требуют?
— Сто тысяч.
— Так мало? — удивился Турецкий. — А куда прислать?
— Открой почтовый ящик и прочитай сам!
Турецкий так и сделал.
Культурное достояние человечества — Стивен Дж. Мэдисон — находится в полной безопасности, но в столь же полной изоляции и бездействии, пока за него не будет выплачен выкуп в 90 000 долларов. Деньги следует положить в контейнер на крыше дома № 6 по улице Сергея Эйзенштейна завтра в 8 часов утра. Если выкуп заплачен не будет, Мэдисон не снимет больше ни одного кадра.
Меркулов снова позвонил.
— Ты прочитал наконец?
— Да.
— Как тебе это любовное послание? И как последняя фраза? Что это значит, а? Его убьют?
— Необязательно. Может, выколют глаза. А ты хочешь проверить?
— Не болтай. Скажи лучше, что думаешь насчет этого места — крыша дома, контейнер?
— Да ничего не думаю. Обследуем все, посадим спецназ и сцапаем гадов. Сами же нам задачу упрощают. Туда и деньги-то класть не обязательно.
— Хм, хм… — сказал Меркулов.
— Что такое?
— Я, видишь ли, сообщил уже в Министерство культуры и американской стороне. И если наши, как водится, в полном ступоре, то американцы… точнее, один американец настаивает на том, чтобы заплатить.
— Что за американец? — поинтересовался Турецкий.
— Продюсер Мэдисона. Он боится потерять своего драгоценного режиссера. У него с ним заключен контракт на три картины впрок, и он ему нужен позарез.
— Ну и черт с ним, пусть дает деньги, и пусть они их забирают! Проследим и возьмем вместе с Мэдисоном.
— Так и сделаем, — решил Меркулов. — А для верности «маячок» прицепим. Кстати, Саша, что у тебя нового?