Каратай, наклонившись к Юлчи, зашептал:
— Война белого царя богатым принесла радость, а народ совсем нищим сделала. Возьми хоть таких, как я, — кузнецов, ремесленников. Дела наши — фиит! — Каратай как-то по-особенному присвистнул. — Все, братец, кое-как перебиваются, лишь бы с голоду не умереть. — Кузнец оглянулся и зашептал еще тише: — Говорят, под белым царем пол шатается. Слышно, русский народ против войны. Положение-то, оказывается, везде одинаковое. Война всюду с бедных последнюю шкуру содрала. — Каратай выпрямился и уже громко закончил: — Ты дальше этой зимы не откладывай. И обязательно своего дядю-бая проси. Замолвит он два слова — Ярмат твой и не пикнет…
— Сама Гульнар, кроме меня, ни о ком и слышать не хочет, — похвалился Юлчи. — Но она — девушка, связана волей отца. А если бай возьмется за дело, конечно, все должно пройти гладко.
Каратай сунул в бочку с водой зашипевший кусок железа и снова обернулся к приятелю:
— По-моему, Мирза-Каримбай хоть и живоглот, а тебе поможет. Что он теряет? Сосватает дочку своего батрака за своего же родственника, который также честно служит ему, и сделает он это не за счет своего кармана… Это — одно. И второе: если Ярмат выдаст дочь на сторону, какая от этого польза баю? А если он женит на Гульнар тебя, ты будешь еще больше привязан к его дому. Ясно — баю это выгодно. Не так ли? — кузнец взглянул на Юлчи и усмехнулся.
— Это ты брось, — возразил Юлчи. — Не только год или месяц — мне и дня лишнего не хотелось бы у него жить. Покончим с делом, а там видно будет, где наша доля…
Каратай хитро подмигнул:
— Знаю. Понимаю. Надоело цепи таскать. Но сейчас ты пока погуще наобещай баю. Ты простой, откровенный человек, а он хитер и лукав. Вот и тебе надо быть похитрее. Если он по веточке ходит, ты сумей по листочку пройтись. Тогда и будешь в выигрыше!
Юлчи громко рассмеялся. Он протянул руку, похлопал друга по плечу и, полный самых радостных надежд, напевая вполголоса какую-то песенку, направился в байский двор.
Время было под вечер. Несколько подростков стравливали двух собак. Лай взъерошенных, озлобленных псов и крики мальчишек заполняли узкое пространство между дувалами.
Юлчи, ни на что не обращая внимания, продолжал широко шагать по кочковатой, подмерзшей улице.
— Эй, джигит!
Услышав знакомый голос, Юлчи поднял голову: навстречу ему шел Шакир-ата.
— Тебя только что разыскивал какой-то однокишлачник, — предупредил сапожник. — Виделся ты с ним? Я ему рассказал, как найти твой двор.
Еще ранней осенью, встретив одного земляка, Юлчи послал с ним для матери двадцать рублей денег и с тех пор никаких вестей из дома не получал. Он ускорил шаг.