— На «Гермес», что ли?
— Ну так одна ведь баржа у него, самоходка.
— А я думал — траулер.
— Не, баржа, — Карякин сплюнул. — Да какая разница? По озеру-то ходить, чай, не по морю. Хотя, конечно, и тут шторма бывают.
— Ну, и как работается-то? — просто так, чтобы подержать беседу, спросил Михаил. Впрочем, не просто так — Димыч-то, участковый, ведь просил, если что — так узнать про «Гермес» и вообще — про Кумовкина Николая. Что там у него за цветмет?
— Работается? — Николай махнул рукой. — Да так себе. Когда пять рейсов за месяц сделаешь, когда — три, когда — и того меньше. С этого и зарплата. Да ведь ты пойми, мне больше идти-то некуда. Разве что в город… да и то… Кто возьмет-то с судимостью?
— Интересно, — глядя на озерную гладь, медленно протянул Ратников. — Что же это, выходит, у Коли Узбека дела не очень?
— Выходит, так.
— Тогда еще интересней, на какие шиши он себе двухэтажный домишко строит? Особняк целый.
— А черт его! — Карякин быстро допил пиво и, выбросив банку в кусты, вытер рукавом губы. — Может, у него еще какое дело есть? Знаешь, Сергеич, я ведь в чужое не лезу, отучен. Вот тот же Коля Узбек… До сих пор не пойму — на хрена ему корабль… ну баржа эта? Цветмет этот поганый лучше на том же ЗИЛе посуху через границу возить. Через Печоры… Хотя, конечно — по озеру куда как прямее. И все равно, это ж сколько возни лишней! С грузовика на территорию, ну, где склады — металл перегрузи, потом — на баржу, в Эстонии опять же выгружать… Морока!
— А куда возят-то?
— Да черт его знает. Там, на эстонском-то береге, деревня какая-то есть, колхоз раньше был рыболовецкий… называется… То ли Выыру, то ли Вииру… нормальному человеку и не выговорить. Туда и возят… Да я сам-то не был, не видел. Ладно, — докурив, Карякин поднялся на ноги. — Пойду, окунусь, да поеду. Спасибо за пиво, Сергеич.
— Да не за что.
Миша снова посмотрел на озеро — детишки там не купались, воспитательницы не пускали, и правильно, Танаево озерко такое — дно нехорошее, илистое, топкое, да и чего только там нет, начиная от обычных коряг и битых бутылок и кончая старой эмтээссовской сеялкой, потопленной пьяным трактористом в бог знает каком лохматом году.
— Ну, Евгения Викторовна, ну, можно, мы просто по водичке походим?
— Бурякова, не канючь! Ты что, стекло не видишь?
— А дяденька вон купается!
— Он сам за себя отвечает, а за вас — я!
Хорошая воспитательница детишкам попалась, с такой не забалуешь!
— Евгения Викторовна, а можно мы чернику в лесу поедим?
— Ешьте! Только не в лесу, а на поляне… во-он, где мальчик тот вежливый… прямо не верится, что из детдома.