Не прибавив больше ни слова, Фардарриг поднялся, как ленивая кобра, и, сопровождаемый бессловесным Митей, направился прочь. Митя все же бросил последний взгляд на бородача: тот смотрел им вслед, но совершенно без выражения. Тут что-то на периферии привлекло Митино внимание, он повернул голову в сторону танцпола и увидел, как из клети порока вылезает изящная полуобнаженная девушка. Да позволит читатель обойтись здесь без пафосной отбивки абзаца… Это была Алена. Тут Митя совершенно потерял разум (что вряд ли вызовет у читателя удивление с учетом того, что несколько дней назад Алена еле унесла отсюда ноги) и бросился ее догонять, пытаясь при этом не привлекать внимания охранников. В уме у него при этом почему-то крутились кадры одного из любимых фильмов – Frantic[44].
Мите удавалось не слишком возмутительно расталкивать публику – так, что это вписывалось в общую парадигму танцев, – но когда ему показалось, что до Алены осталось совсем мало, она ускорила шаг и скрылась за поворотом. Митя растерянно огляделся: в преследовательском запале он и не заметил, как выбежал на середину клуба и неизбежно выпустил из виду не только Алену, но и Фардаррига. Немножко постояв на одном месте и остыв, Митя понял: гнаться ни за одной, ни за другим не имеет смысла. С Аленой он собирался увидеться в любом случае, ну а Фардарриг, в конце концов, так и не удосужился посвятить его в происходящее, и вполне возможно, что после неприятных известий он вообще хочет побыть один.
Сообщив себе эти небесспорные вещи, Митя – Джорджоне не без труда выпутался из леса танцующих и, заказав «Лонг-Айленд», задумчиво высосал его, не отходя от стойки бара. «Тяжелый денек?» – с профессионально натруженным сочувствием поинтересовался бармен. Митя смодулировал какой-то подходящий к ситуации зубовный скрежет и, расплатившись, пошел к выходу. Уже через минуту, впрочем, он понял, что потерялся и идет не в том направлении, которое могло бы вывести его наружу. Чем дальше он продвигался, тем более странной и неудобоваримой становилась действительность. Вот здесь в нише какая-то парочка… ах, нет, троечка, обнималась и, кажется, не планировала на этом останавливаться; а тут в боковом проходе какой-то молодой человек смотрел в угол, и было в этом отупленном рассматривании что-то похожее на пугающую наркотическую кататонию… Митю не отпускало ощущение: вместо того чтобы подниматься на поверхность, он опускается ниже. Происходящее все больше напоминало какой-то дурной фильм ужасов – как быстро ни шел Митя, вокруг еще быстрее делалось темнее и непригляднее. На всякий случай он оглянулся. Сзади все еще виднелись огни танцпола, сквозь неясность сухого пара обозначавшие хоть какую-то