Остановившись возле кулинарного киоска, она купила пару пакетиков кофе и два пирожных со сливочным кремом. Около двух часов дня они обычно устраивали небольшой обеденный перерыв, минут на десять удаляясь в подсобку. Если наплыв покупателей был слишком большим, приходилось трапезничать в одиночестве, но такое случалось, как правило, только в выходные дни или после праздников, когда особенно много было заказов на печать.
Прогулка не принесла ощутимого результата — вернувшись в отдел, Алина почувствовала, что головокружение прошло, но на душе от этого легче не стало. Все та же злость, все та же затаившаяся обида и жалость к самой себе — все эти чувства прямо-таки заполонили душу, как будто все то, что случилось с ней, случилось только вчера.
— Ну как, полегчало? — сочувственно поинтересовалась скучающая за прилавком Наташа.
— Полегчало, — соврала Алина. — Я вижу, ты трудишься в поте лица. Не хочешь сделать небольшой перерыв? Я пирожные купила…
— Ой, с кремом, мои любимые… Конечно, хочу!
— Тогда идем.
Наташа задвинула пластиковое окошко и без объявления войны вслед за Алиной прошмыгнула в подсобку. Алина включила электрический чайник, выложила пирожные на тарелку. Наташа уселась на табуретку и попыталась было снова возобновить начатый разговор:
— Послушай, а почему ты никогда об этом не рассказывала?
— Не рассказывала, потому что не хотела. И сейчас не хочу. Вообще не хочу об этом вспоминать, понимаешь… Так что давай не будем.
— Надо же, три года прошло, а ты вспоминать не хочешь. Значит, любишь до сих пор, — задумчиво произнесла Наташа, настойчиво продолжая нежелательную тему.
— Да нет, не в этом дело. К Максиму у меня, правда, никаких чувств не осталось. Только обида легкая. Но вот ей… Ей я почему-то до сих пор простить не могу. Как подумаю, как вспомню о ней… Поверишь или нет — задушила бы своими руками. Ведь она не только мою, она и его жизнь покалечила. Ты даже представить себе не можешь, до какой степени он изменился за эти годы. Постарел…
— Так они расстались, что ли?
— Расстались. Примерно через год после того, как он от меня ушел.
— Да, — задумчиво произнесла Наташа. — Не зря говорят, на чужом несчастье своего счастья не построишь… Не понимаю я, честно говоря, таких женщин, которые мужей у жен уводят. Это ж какой стервой надо быть, до какой степени бесчувственным человеком, чтобы вот так, запросто… И не боятся ведь, что Бог их накажет.
— Не боятся, наверное. Только ведь ее-то как раз Бог и забыл наказать. Это я мучилась и страдала. А она… Живет себе, горя не знает. Замуж вышла.