А нет, не вспомнила.
И не интересно знать?
А нет, чего интересного.
А где родились, помните? — Не-а.
А в каком году?
А не помню. Давно-о!
Дома вы о чем-то сами с собой разговаривали. О чем, не помните? И с кем? Голос слышали?
И не знаю такого.
Так можно было спрашивать о чем угодно. Терапевту ее нужно показать, вот что!
В дверях надзорки — вернее, в дверном проеме, потому что настоящих дверей нет ни в одной палате: не полагается, и только вход в инсулиновую занавешен простыней — сидела Маргарита Львовна; ногой она упиралась в противоположный косяк, так что получался как бы шлагбаум. Рядом с Маргаритой Львовной сидела Меньшикова. Старые врачи рассказывали, что когда-то Меньшикова была красавицей — во что легко было поверить, потому что и сейчас ее лицо оставалось приятным: смуглая, черноволосая, со слегка раскосыми глазами — похожа на узбечку. Больна она уже лет двадцать, а последнее ее поступление так растянулось, что она безвыходно в больнице года три. Состояние все время колеблется, в последнее время немного улучшилось. Виталий вывел ее из надзорки — и вот она сама уселась при входе: плохой признак — значит, снова там окажется.
При приближении Виталия Маргарита Львовна поднялась. Вид у нее все еще был оскорбленный.
Новая больная поступила, Виталий Сергеевич. Ввели ей аминазин, как вы назначили. Устроила тут нам гастроль. Сейчас спит.
Виталий заглянул: Вера Сахарова спала, укутанная простынями, остальные его больные с надзором ушли гулять — делать в надзорке было нечего.
Теперь уже раскутайте ее.
Вы не видели, Виталий Сергеевич, какую она выдала гастроль! Доре Никифоровне ногой в живот! Меня поцарапала.
Сочувствую, Маргарита Львовна, и охотно верю. И все-таки распеленайте. Она будет спокойнее.
Если вы приказываете.
Вот именно: приказываю. Когда вы поймете, что больных не наказывают! Их лечат.
Утреннее раздражение не прошло, оказывается. Маргарита Львовна промолчала, но вид ее сделался еще более оскорбленным. Ну и пусть. Виталий обратился к Меньшиковой:
А вы зачем здесь сидите, Галина Дмитриевна? Как будто боитесь чего-то: жметесь к сестре. Шли бы гулять.
Нравится мне, вот и сижу. А вы только ходите и всюду подсматриваете.
Все из первой палаты стремятся, а вы как будто снова сюда хотите. Как вам на новом месте? Как соседи показались?
Подозрительные они. Особенно та, что справа.
Что же они вам могут сделать?
Что-нибудь могут. Возьмут да и зарежут ночью.
Да, вот и вывел из надзорки. Все сначала.
Выпишите меня, Виталий Сергеевич!
Как же вас выписать, если вы и тут боитесь кого-то?
А я дома в комнате запрусь и никого пускать не буду! И на улицу не выйду!