– Максим жив, – сдержанно сказала Полина – почему-то ей не хотелось говорить об этом Семенову, но она понимала, что это нечестно.
– Жив? – не поверил Иван Алексеевич. – Этого не может быть! Вероника сказала… Она ведь заходила после выстрела… вот и записку подменила… – Голос его стал каким-то глухим, речь запинающейся.
Да ведь он совершенно опьянел, догадалась Полина.
– Ну вряд ли Вероника проверяла у него пульс, – с отвращением проговорила она. – Максим был без сознания, вот ей и показалось, что он мертв.
– Значит, он жив, – расслабленно-задумчиво сказал Семенов, – не погиб, а только ранил себя. Потому что ни в чем не был виноват. История повторяется.
– Да, – согласилась Полина, – повторяется, если вы имели в виду Михаила, врача из легенды об этом доме. Думаю, все дело в том, что и Михаила доводила никакая не Вероника-мстительница, а самые обычные люди, которые, как и вы, использовали предание, инсценировали его. Можно ввести в заблуждение живых людей, а мертвых не обманешь, они все знают наверняка. Не могла Вероника-призрак не знать, что Михаил невиновен.
– Зато, – подхватил Семенов, – точно знала, что в гибели Катеньки виновна Вероника – ее современная тезка. И отомстила ей. Этот дом тогда возник не случайно. Настало время платить по счетам. Только я тогда думал, что платить должен Данилов. Он приходит в агентство, и тут же возникает этот дом. Но… той ночью я все вспоминал, как испугалась Вероника, когда пришел Максим. Тогда не придал ее состоянию значения, потому что сам был очень взволнован. А теперь понимаю: она подумала, что он явился по ее душу, что-то такое узнал и хочет мне рассказать. И потом все боялась Данилова, потому и согласилась мне помогать – она хотела быть в курсе событий и даже больше меня жаждала его устранения. Что ж, Вероника ей отомстила. Моими руками. Ее смерть повторила смерть моей дочери… – Семенов вдруг резко оборвал себя, к чему-то прислушиваясь. – Ну что ж, кажется, успел – теперь вы все знаете. – Тут и Полина услышала гул мотора – к дому подъезжала машина. – Вы ведь не за водой выходили, да, Виктор? Вода – это только так, предлог, обман своего рода. – Он усмехнулся. – Вы вызвали полицию. Понимаю, вполне понимаю, иначе вы и не могли поступить. Но и я иначе поступить не могу. Вернее, она не может. Я тоже повинен в гибели, хоть и преступной души.
Семенов резко вскочил. Послышался грохот упавшего стула. Вскрикнул Виктор, а затем прогремел выстрел. На какую-то долю секунды, но совершенно отчетливо Полина увидела лицо Ивана Алексеевича, спокойное и удовлетворенное.